— Нам лучше вернуться домой, — заявила Мэри-Бет.
— Вот уж нет! — решительно воспротивился я. —
Все это подстроил подлый призрак.
— Лэшер тут ни при чем.
— Ты не хуже меня знаешь, что в этой смерти виноват он,
и никто другой, — вспылил я. — Так что не пытайся его выгораживать.
Оставив Мэри-Бет в расстроенных чувствах, я выбежал из
комнаты и заперся в своей спальне на третьем этаже палаццо. Оттуда открывался
вид лишь на узкую аллею внизу. Вне себя от ярости, я принялся мерить шагами
комнату.
— Приди ко мне, — твердил я. — Приди, я жду
тебя.
В конце концов он внял зову и вновь явился в столь дорогом
моему сердцу обличье улыбающегося Виктора.
— Все это очень забавно, Джулиен. Но я возвращаюсь
домой.
Я повернулся к видению спиной и зажмурился. А он старательно
шелестел шторами, скрипел половицами, скреб по каменным стенам.
Наконец я не выдержал и открыл глаза.
— Мне здесь нечего делать, — сообщил он. —
Дома куда лучше.
— Значит, ты не хочешь прогуляться по улицам Венеции?
— Мне противен этот город, — заявил он. — Я
не желаю слышать церковные гимны. Я ненавижу тебя, Джулиен. Я ненавижу Италию.
— А как насчет Доннелейта? Этот город ты ненавидишь
тоже? Разве ты не знаешь, что вскоре мы отправимся на север Европы, в
Шотландию?
Именно в этом состояла одна из самых важных целей нашего
путешествия. Мне хотелось своими глазами увидеть город, где Сюзанна впервые
вызвала призрака.
Услышав это, он впал в необузданный гнев. Со стола полетели
бумаги и письменные принадлежности. Сдернув с кровати простыни и покрывала, он
скатал их в огромный тюк и запустил им в меня. Удар оказался столь сильным, что
я, не успев даже понять, что произошло, повалился на спину. Никогда прежде мне
не доводилось быть свидетелем столь впечатляющего проявления его силы. Да, я
знал, что она возрастала на протяжении всей моей жизни. И вот настал день,
когда он сумел меня ударить.
Я поднялся с пола, схватил мягкий тюк, растерзал его и в
неописуемом бешенстве выпалил:
— Убирайся прочь, дьявол! И никогда больше не приходи
по мою душу. Моя семья разделается с тобой, сатанинское отродье!
Отчаянно напрягая всю свою волю, я попытался его увидеть, и
усилия мои увенчались успехом: в углу комнаты глаза мои различили некий темный,
постепенно уплотняющийся сгусток. С отчаянным, исполненным ярости воплем я
схватил его, подтащил к окну и вышвырнул наружу. Он пролетел над аллеей, над
крышами домов и развернулся в воздухе подобно некоему бесконечному куску
чудовищной ткани.
В комнату вбежала испуганная Мэри-Бет. Призрак как ни в чем
не бывало вновь вошел через окно. И я, одержимый ненавистью, обрушил на него
очередной град проклятий — самых страшных, какие только пришли мне в голову.
— Я вернусь в Эдем, — грозно процедил он в ответ. —
И принесу погибель всем, кто носит и будет носить имя Мэйфейр.
— Ах! — выдохнула Мэри-Бет, раскрывая
объятия. — Но в таком случае ты никогда не обретешь плоть. Если мы
погибнем, наши заветные мечты никогда не осуществятся. Подумай, как горько тебе
будет, когда все, кто любил тебя и знал твои лучшие стороны, исчезнут. Ты вновь
останешься в полном одиночестве.
Я предпочел устраниться и не мешать. О том, что сейчас
произойдет, нетрудно было догадаться.
Мэри-Бет вновь протянула к нему руки и заговорила ласковым,
почти умоляющим голосом:
— Ты всегда окружал нашу семью заботой, пекся о ее
благе. Так что тебе стоит сделать нам этот небольшой подарок. Позволь нам
провести здесь еще немного времени. Только твоими стараниями и попечениями мы
получили все свои богатства и наша жизнь превратилась в рай. Неужели ты
откажешь нам в возможности предпринять это маленькое путешествие? Ведь до сих
пор ты предоставлял нам полную свободу и делал все, чтобы мы были счастливы.
Судя по всему, слова ее так тронули призрака, что он залился
слезами. По крайней мере, я слышал его беззвучные всхлипывания. Странно, что он
не произнес при этом слово «грустно», аналогично тому как в моменты веселья то
и дело повторял свое излюбленное «забавно». Но, как ни странно, сейчас он
молчал, выбрав более красноречивый и убедительный способ выражения чувств.
Мэри-Бет стояла у окна. Подобно большинству итальянских
девушек, она рано созрела под нашим собственным жарким южным солнцем и сейчас
удивительно походила на дивный яркий цветок. Благодаря красному платью с
широкой юбкой талия ее казалась еще тоньше, бедра пышнее, а грудь выше. Я
увидел, как она склонила голову, коснулась своей ладони губами и послала
призраку воздушный поцелуй.
Он медленно заключил Мэри-Бет в свои бесплотные объятия и
принялся играть с ее роскошными волосами, свободно рассыпанными по плечам. А
она, словно вдруг обессилев, полностью отдалась на волю призрака.
Не желая быть свидетелем такого зрелища, я повернулся к ним
спиной и молча ждал, гадая, что же будет дальше.
Наконец призрак подошел ко мне.
— Я люблю тебя, Джулиен.
— Так ты по-прежнему хочешь получить плоть? Ты
по-прежнему будешь осыпать нашу семью всевозможными благодеяниями? По-прежнему
будешь считать нас своими детьми и верными помощниками?
— Да, Джулиен.
— Тогда позволь нам съездить в Доннелейт, —
произнес я, тщательно и осторожно подбирая слова. — Позволь мне увидеть
горную долину, на просторах которой зародилась наша семья. Позволь положить
венок на площадь, где сожгли заживо нашу Сюзанну. Позволь мне сделать это.
Должен признаться, я пустился в самую бессовестную ложь! На
самом деле я желал возложить цветы на место гибели Сюзанны ничуть не сильнее,
чем нацепить на себя дурацкий клетчатый плед или выучиться играть на волынке.
Но я был полон решимости побывать в Доннелейте, увидеть все своими глазами и
проникнуть в самую сердцевину тайны.
— Пусть будет по-вашему, — ответил Лэшер, как
видно, купившись на мою ложь, что, впрочем, было вполне естественно, ибо никто
не умел вводить его в заблуждение лучше меня.
— Когда мы попадем туда, не оставляй меня, —
примирительно попросил я. — Стань моим наставником, подскажи, что мне
следует узнать и увидеть.
