Она не могла больше здесь оставаться. Не могла больше видеть
эту затерянную в болотах бензозаправку, это багровое небо, звезды, изливающие
сверху свой холодный, равнодушный свет, огромную круглую луну…
Шофер с легкостью поднял ее и опустил на сиденье, затем
обошел грузовик, взобрался в кабину и отпустил ручной тормоз. Он завел мотор.
Громадный грузовик задрожал, запыхтел, водитель захлопнул дверцу и нажал на
педаль акселератора. Машина с ревом тронулась с места. Они вновь вырулили на
вспомогательное шоссе.
— Мы все еще в Техасе?
— Нет, мэм. Мы в Луизиане. Мне все-таки кажется, что
будет гораздо лучше, если я отвезу вас к доктору.
— В этом нет никакой необходимости. Со мной все в
порядке.
Стоило ей произнести эти слова, как новый приступ боли едва
не заставил ее закричать. Она почувствовала, как ребенок резко толкнул изнутри
в стенку живота.
«Эмалет, потерпи, прошу тебя. Во имя Бога и твоей мамочки —
потерпи!»
«Мама, мой мир становится все теснее и теснее. Мама, мне
страшно. Где отец? Разве я могу появиться на свет, если его не будет рядом?»
« Ты не должна появляться на свет сейчас, Эмалет. Погоди,
умоляю тебя. Погоди совсем немного».
Она глубоко вздохнула и принялась смотреть на дорогу.
Грузовик мчался со скоростью не меньше девяноста километров в час по узкому
шоссе с разбитыми обочинами и дренажными канавами с обеих сторон. Закатное небо
стремительно темнело, деревья обступали дорогу все плотнее. Мощные фары
грузовика, служившие единственным источником света, пронзали мрак впереди, и
Роуан казалось, что они несутся по некой золотистой дорожке, ведущей в
неизвестность. Водитель тихонько насвистывал.
— Не возражаете, мэм, если я включу приемник?
— Пожалуйста, — кивнула она головой в знак
согласия.
Она вновь почувствовала толчок изнутри. По радио звучала
какая-то мрачная музыка, под аккомпанемент которой лишенные выразительности
голоса монотонно произносили трудноразличимые слова. Роуан улыбнулась. Да,
поистине дьявольские напевы. Последовал еще один толчок, на этот раз
заставивший ее резко наклониться вперед и буквально согнуться пополам. К
счастью, она успела упереться рукой в приборный щиток, и только это спасло
голову от удара о ветровое стекло. Надо же! Да ведь она забыла пристегнуться
ремнем безопасности! Непростительное легкомыслие для женщины, которая вот-вот
должна стать матерью.
«Мама…»
«Я здесь, Эмалет. Я с тобой». «Мое время настало».
«Ты не можешь родиться сейчас, Эмалет. Потерпи, прошу
тебя.Скоро мы обе будем в безопасности».
Новая схватка заставила мучительно сжаться все ее
внутренности. Нестерпимая боль словно каленым железом прожгла все туловище в
районе поясницы. За схваткой сразу последовал еще один сильный толчок изнутри,
и она ощутила, как в животе что-то беззвучно лопнуло. Жидкость потекла по
ногам. И одновременно вся кровь отхлынула от лица, а в голове стало невероятно
легко и пусто — верный признак того, что она вот-вот потеряет сознание.
— Прошу вас, остановитесь, — еле слышно прошептала
она. Водитель не сразу понял, чего она хочет.
— Вам нужна помощь, леди? — донесся до нее его
обеспокоенный голос.
— Нет. Со мной все в порядке. Остановите машину,
пожалуйста. Видите вон те огни? Там и остановитесь. Мне нужно туда. Остановитесь!
Взглянув на шофера, она увидела на его лице выражение страха
и недоумения. И все же он нажал на тормоза.
— Вы что, знаете людей, которые здесь живут?
— Конечно знаю.
Она распахнула дверцу кабины и самостоятельно выбралась
наружу, едва не упав с высокой ступеньки. Подол ее платья промок насквозь. На
сиденье, конечно, тоже осталось мокрое пятно, и сейчас, в ярком свете фонарей,
шофер непременно его заметит. Бедный парень. Наверняка это едва ли придется ему
по вкусу. Скорее всего, он подумает, что у нее недержание мочи. Хотя на самом
деле причина совсем другая.
— Спасибо за все. Вы мне очень помогли. А теперь
поезжайте.
Она махнула рукой и захлопнула дверцу. Однако грузовик не
двигался. Она слышала, как водитель возится в кабине.
— Вы забыли сумочку, мэм. Вот она. Нет, нет, не надо
никаких денег. Вы и так дали мне достаточно.
Грузовик по-прежнему стоял. Она торопливо перебралась через
придорожную канаву и по высокой траве поспешила к небольшой рощице, откуда
доносилось неумолчное кваканье древесных лягушек.
Впереди светились какие-то огни, и она направилась в ту
сторону. Грузовик за ее спиной наконец с ревом сорвался с места и через
несколько секунд исчез в темноте.
— Сейчас я найду подходящее место, Эмалет. Сухое уютное
место. Не спеши, моя девочка. Потерпи совсем немного.
«Мама, я больше не могу ждать. Я должна выйти отсюда».
Миновав деревья, она вышла на лужайку. Где-то справа светились окна дома, но ее
интересовали не они, а мягкий травяной ковер лужайки, посреди которой
возвышался прекрасный дуб. Старый, невероятно огромный, он простирал свои
длинные ветви к обступившим лужайку деревьям, словно хотел их обнять, но никак
не мог преодолеть расстояние, отделявшее его от зеленых собратьев.
Эта картина неожиданно тронула ее едва ли не до слез:
одинокое дерево с узловатыми ветвями и замшелым стволом, темной громадой
выделяющееся на фоне высокого, усыпанного яркими звездами ночного неба.
«Эмалет, оно так прекрасно! Эмалет, если я умру, обязательно
найди Майкла».
И вновь перед глазами у нее возникло лицо Майкла, и она
мысленно повторила его адрес и номер телефона — не для себя, а для той крохи,
которая все еще оставалась внутри ее и которая, родившись, будет знать все, что
известно сейчас ей самой.
«Мама, если ты умрешь, я не смогу родиться. Мама, ты нужна
мне. И отец тоже».
Дуб на поляне был исполнен достоинства, величия и печали.
Перед глазами у нее возникло пленительное видение: леса, густые, как в прежние
времена, прекрасные деревья, подобные храмам. Она видела просторные зеленые
поля и лесистые холмы.
«Это Доннелейт, мама. Отец говорил, что я должна буду
отправиться в Доннелейт и что там мы встретимся».
— Нет, дорогая. — Роуан вновь заговорила с дочерью
вслух. — Ты этого не сделаешь. Тебе незачем отправляться в Доннелейт.
