— Знаю. Я вижу путь. А ты — мой возлюбленный Джулиен.
Смысл его слов остался для меня загадкой, однако я был
слишком занят, чтобы долго размышлять над ними в поисках ответа.
Предпринимательство всякого рода, приобретение новых
земельных участков, вложение капиталов за границей — все эти занятия поглощали
меня целиком и занимали все мое время. Да и, откровенно говоря, я старался как
можно меньше думать о намерениях и планах Кэтрин относительно этого
американского дома, особняка в стиле греческого ренессанса, выстроенного в
неподходящей, с моей точки зрения, части города, и предпочитал, чтобы сестра
как можно дольше оставалась под моим кровом и разделяла со мной вечернюю
трапезу.
Но… Как вам, бесспорно, уже известно, Кэтрин влюбилась в
Дарси. Надо сказать, я пребывал на этот счет в полном неведении, пока Лэшер не
открыл мне глаза. Как-то вечером я отправился на поиски Кэтрин, ибо она до сих
пор не вернулась, а мне отнюдь не нравилось, что она после ухода рабочих
допоздна бродит по недостроенному дому в обществе похотливого ирландца.
Лэшер всячески старался мне воспрепятствовать. Поначалу он
попытался увлечь меня беседой. Потом заявил, что желает войти в чужое тело и
необходимо срочно найти подходящую жертву.
— Не сейчас, — отрезал я. — Прежде всего
необходимо привезти домой Кэтрин.
В конце концов он принял человеческий облик и выкинул один
из самых своих отвратительных фокусов: перепугал кучера и лошадей так, что на
Наядс-роуд карета съехала с дороги. Одно из колес сломалось, и я, кипя от
гнева, вынужден был сидеть на обочине в ожидании, пока починят карету. Теперь
мне было совершенно ясно, что призрак не желает, чтобы я добрался наконец до
особняка.
Следующим вечером мне удалось отделаться от духа. Я дал ему
поручение найти несколько редких монет для моей коллекции и, когда он исчез,
отправился в город верхом на своей кобыле. Дабы не позволить призраку
приблизиться и узнать о моих мыслях и намерениях, я всю дорогу распевал в
полный голос.
Когда я подъехал к дому, вокруг царили глубокие сумерки. В
сгущавшейся темноте особняк возвышался словно огромный замок, украшенный
многочисленными колоннами. Кирпичные стены уже были покрыты штукатуркой,
создававшей иллюзию каменной кладки. Ни одно из окон не светилось, и дом
казался совершенно пустым и необитаемым.
Не мешкая, я вошел внутрь и на полу гостиной обнаружил свою
горячо любимую сестру в объятиях любовника. Я едва не убил его. Сжимая одной
рукой шею мерзавца, я кулаком другой нанес ему несколько сокрушительных ударов…
И вдруг Кэтрин, к ужасу моему, пронзительно закричала:
— Приди, мой Лэшер. Заступись за меня. Не дай ему убить
человека, которого я люблю.
Испустив этот вопль, она разрыдалась, а потом рухнула без
чувств. Но Лэшер услышал ее зов и не замедлил явиться. Я ощущал, как в темноте
он непостижимым образом окружает меня со всех сторон, словно морское чудовище,
которое готовится проглотить беззащитную жертву. В окутавшей меня темноте я
чувствовал, как дух растягивается до невероятных размеров и сотрясает стены, а
потом сжимается вновь.
— Не распускай руки, Джулиен, — донесся до меня
его голос. — Ведьма полюбила смертного человека, и тебе следует с этим
смириться. Будь осторожен и знай: для того чтобы вызвать меня, она произнесла
древние священные слова.
Дарси Монехан тем временем поднялся на ноги и рванулся ко
мне, явно намереваясь нанести ответный удар. Однако Лэшер остановил его
занесенную руку. Как все, в чьих жилах течет ирландская кровь, Дарси был
суеверен. Ощутив невидимое присутствие сверхъестественного духа, он принялся
оглядываться по сторонам и увидел распростертую на полу возлюбленную. Услышав
сорвавшийся с ее губ стон, он позабыл обо мне и бросился приводить в чувство
Кэтрин.
Вне себя от ярости, но с гордо поднятой головой я покинул
особняк, предоставив любовников самим себе, и отправился к себе на Рю-Дюмейн,
куда зазвал нескольких квартеронок — городских проституток и поочередно
совокупился со всеми, надеясь тем самым избавиться от терзавшей душу горечи.
Подумать только! Кэтрин, моя обожаемая сестра, лежала в объятиях ирландского
ублюдка на полу проклятого дома в американском квартале!
Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что слишком многое
скрывал от сестры. Она пребывала в убеждении, что Лэшер всего лишь самый
обычный призрак. Воззвав к его помощи, она понятия не имела о том, как
безграничны его возможности.
— Что ж, — сказал я ей после этого тягостного
происшествия. — Если ты хочешь от меня избавиться, обратись к нему за
помощью вновь, и он приложит все усилия, дабы исполнить твой приказ.
Откровенно говоря, сам я далеко не был уверен в
справедливости этих слов. Однако у меня не было ни малейшего желания
выслушивать упреки сестры. Она была ведьмой и уже дважды предала меня — сначала
связавшись с Дарси, а потом призвав на помощь Лэшера. А ведь я всю жизнь только
и делал, что защищал ее и окружал всяческой заботой.
— Ты даже не представляешь, у кого попросила
защиты, — бросил я ей. — Я оберегал тебя от него и скрывал всю
правду, не желая пугать.
Выслушав меня, Кэтрин залилась слезами и надолго погрузилась
в печаль. Однако ее решение выйти замуж за Дарси Монехана осталось
непоколебимым.
— Тебе больше нет надобности меня оберегать, —
сказала она. — Во время свадебной церемонии я, соблюдая нашу семейную
традицию, надену на шею изумруд. Но я обвенчаюсь в храме Господнем, перед
алтарем Всевышнего. И если Господь пошлет мне детей, все они получат святое
крещение в церковной купели и никогда не станут приспешниками зла.
В ответ я лишь пожал плечами. Все представители нашего
семейства венчались в католических храмах. Все мы были крещены по католическому
обряду. Ну и что с того? Однако я не стал возражать Кэтрин.
Мы с матерью изо всех сил старались отвратить ее от Дарси.
Но наши усилия оказались тщетными: сестра упорствовала в своем намерении. Ради
этого ирландского дурня она была готова даже отказаться от наследства, о чем не
преминула сообщить всем и каждому. В результате ко мне хлынул целый поток
встревоженных родственников. «Что теперь будет? — наперебой спрашивали
они. — Что на этот счет говорят законы? Не утратит ли наша семья свое
состояние?» Лишь тогда мне стало ясно, что все они прекрасно осведомлены о том
горниле зла, что служит тайным источником нашего семейного процветания, и
отнюдь не желают, чтобы этот источник иссяк.
Но главным устроителем этого брака — так сказать, негласным
посаженым отцом — стал не кто иной, как Лэшер.
