— До чего же ты глупа! Глупа и эгоистична! Придется
тебе напомнить об ученых, чьи речи я читаю или слушаю по телевизору. Они
утверждают, что это случилось слишком рано, когда время еще не наступило. А
теперь это произошло как никогда вовремя. Поэтому сейчас не будет жертв. И мы
будем стараться, как никогда прежде!
— Я прежде умру, чем помогу тебе.
Он слегка потряс головой и отвел взгляд в сторону. Когда он
заговорил снова, то ей показалось, что он бредит:
— Думаешь, мы будем милосердны, когда придем к власти?
Было ли хоть одно высшее существо милосердным по отношению к низшему? Были ли
испанцы добры к туземцам, которых встретили в Новом Свете? Нет, история ничего
подобного никогда не знала. Никогда на земле существа, имевшие над другими
некоторые преимущества, не проявляли снисхождения к тем, кто оказался слабее
их. Напротив, высшие виды всегда вытесняли низшие. Или ты можешь возразить? Это
же твой мир, расскажи мне о нем! Расскажи так, как если бы я ничего о нем не
знал.
Его глаза заполонили слезы. Опустив голову на руки, Лэшер
заплакал. Наконец, успокоившись, он вытер глаза банным полотенцем и сказал:
— О, как бы хорошо у нас с тобой все могло сложиться!
Он снова начал целовать и ласкать ее, одновременно
освобождая свое тело от лишних предметов экипировки.
— Прекрати. У меня уже было два выкидыша. Я больна.
Посмотри на меня. Посмотри на мои руки, на мое лицо. Посмотри на мои
предплечья. Третий выкидыш убьет меня. Неужели ты этого не понимаешь? Я умираю.
Ты убиваешь меня. Куда ты денешься, если меня не станет? Кто тебе поможет? Кто
вообще знает о твоем существовании?
Лэшер задумался. Потом внезапно отвесил ей пощечину. Он
сделал это неуверенно, как будто его глодали какие-то сомнения. Тем не менее
эта грубая выходка принесла ему удовлетворение. Роуан в недоумении вытаращила
на него глаза.
Потом он уложил ее на кровать и начал поглаживать ей волосы.
У нее осталось очень мало молока. Отсосав его, Лэшер принялся массировать
сначала ее плечи, затем руки и ноги. Он покрыл поцелуями все ее тело — от лица
до ног. Роуан потеряла сознание, а когда поздно ночью пришла в себя, ее влажные
бедра ныли от причиненной им боли и одновременно от ее собственного желания.
Когда они прибыли в Хьюстон, Роуан поняла, что собственными
руками подготовила себе тюрьму. Здание пустовало. Они с Лэшером сняли два
верхних этажа. Первые два дня, пока они знакомились со всеми удобствами этой
высокой сказочной башни, возвышавшейся посреди царства неона и мерцающих огней,
Лэшер ей во всем потакал. Роуан наблюдала за ним со стороны, ждала подходящего
случая, пыталась воспользоваться малейшим шансом, но тщетно: он ни на секунду
не терял бдительности, слишком быстро откликался на новые обстоятельства.
А на третий день Лэшер опять ее связал, и ни о каких
исследованиях, ни о каком научном проекте уже не могло идти и речи.
— Теперь я точно знаю, что мне нужно, — решительно
заявил он.
В первый раз он оставил ее на день. Во второй — на ночь и
большую часть утра. А в третий раз и вовсе отсутствовал дня четыре.
А во что он теперь превратил холодную современную спальню с
белыми стенами, стеклянными окнами и ламинированной мебелью!
Ноги у нее нещадно болели. Хромая, она вышла из ванной и с
трудом поковыляла к спальне. К этому времени Лэшер перестелил постель, и теперь
на окруженной цветами кровати красовались простыни розового цвета. Представшее
ее взору зрелище, как ни странно, пробудило в ее памяти воспоминание об одной
женщине, которая когда-то в Калифорнии покончила с собой. Прежде чем принять
яд, она заказала для себя множество цветов и расставила их вокруг своего
спального ложа. Не исключено, что подобные ассоциации у Роуан возникали после
похорон Дейрдре, прочно утвердив в ее сознании представление о том, что море
цветов окружает лишь женщину в гробу, которая покоится в нем, как большая
кукла.
Кровать воистину напоминала смертное ложе. Повсюду, куда бы
Роуан ни кинула взор, стояли в вазах огромные букеты цветов. Если она умрет, он
непременно попадется на каком-нибудь деле. Ведь он такой глупый. Тогда ему
будет несдобровать. Нет, она должна взять себя в руки и жить дальше. Должна
хорошенько все обмозговать и вести себя благоразумно.
— Какие лилии! Какие розы! Ты сам их принес
наверх? — спросила она.
Лэшер замотал головой.
— Они были доставлены к входной двери, прежде чем я
вернулся.
— Ты надеялся найти здесь мой труп, да?
— Не такой уж я сентиментальный, когда речь идет не о
музыке, — ответил он, широко улыбаясь ей. — Еда в другой комнате. Я
принес ее для тебя. Что еще я могу сделать, чтобы заслужить твою любовь?
Что-нибудь рассказать тебе? Способны ли какие-нибудь новости пробудить в тебе
лучшие чувства?
— Ненавижу тебя, — процедила в ответ Роуан. —
Ненавижу до мозга костей.
Она села на кровать, потому что в комнате не было стульев, а
стоять у нее не было сил. Кисти и лодыжки все еще ныли от боли. К тому же ей до
смерти хотелось есть.
— Почему ты не дашь мне умереть?
Лэшер сходил на кухню и вернулся с подносом, наполненным
всякими блюдами — деликатесными салатами, упаковками с холодным мясом и прочей
готовой к употреблению дрянью.
Роуан смела все подчистую, запив еду апельсиновым соком.
Потом, отпихнув в сторону поднос, встала и, пошатываясь, ибо ноги ее едва
держали, направилась в ванную. Боясь, что ее стошнит, она долго просидела в
этой маленькой комнате, скрючившись на туалетном столике и прислонившись
головой к стене. Медленно она обвела взглядом окружающую обстановку, но среди
вещей не нашла ничего такого, чем можно было бы себя убить.
Впрочем, она вовсе не замышляла это делать. Чего-чего, а
силы воли у нее хватало. В случае необходимости она скорее отправилась бы в
огонь с ним вместе. Это она вполне могла бы устроить. Вот только каким образом?
Обессиленная, Роуан открыла дверь. Лэшер взял ее на руки и
отнес на кровать, которую предварительно устлал маргаритками. Упав на их
жесткие стебельки и ароматные бутоны, она невольно рассмеялась. Смех доставил
ей такое удовольствие, что она дала ему волю и продолжала хохотать до тех пор,
пока его раскаты не начали ритмично срываться с ее уст, подобно песне.
Наклонившись, Лэшер принялся ее целовать.
— Не делай больше этого. Если у меня случится еще один
выкидыш, я умру. Чтобы отправить меня на тот свет, существуют более легкие и
быстрые способы. Неужели ты до сих пор не понял, что не сможешь иметь от меня
ребенка? Почему ты вбил себе в голову, что кто-то вообще может родить тебе
ребенка?
— На этот раз никакого выкидыша у тебя не будет, —
заверил ее он.
