Селия помогает ему перенести Поппет на кушетку возле стола, а тем временем на одной из полок горячий чай сам собой наливается и заваривается в фарфоровой чашке с цветочками.
Перед тем как принять из рук Селии чашку, Поппет растерянно моргает, разглядывая светильники на потолке, словно видит их впервые.
— Было больно, — говорит она.
— Прости, дорогая, — вздыхает Селия. — Я думаю, что твоя способность видеть только растет, и тебе все труднее ее подавлять.
Поппет кивает, потирая виски.
— Расскажи обо всем, что ты видела, — просит Селия. — До мельчайших подробностей. Не важно, что ты считаешь это напрасным. Все равно постарайся описать.
Поппет начинает рассказывать, глядя в чашку.
— Я вижу огонь, — вспоминает она. — Сначала просто горит факел, а потом… потом огонь перекидывается дальше, и его ничто не может сдержать. Вся площадь в огне, очень шумно и жарко, и… — Поппет замолкает, смежает веки и пытается разобраться в образах, которые толпятся в ее сознании. Она открывает глаза и смотрит на Селию. — Ты тоже там. С тобой кто-то есть. Кажется, идет дождь, а потом ты исчезаешь, но при этом как бы остаешься рядом. Я не могу этого объяснить. А потом и Бейли оказывается там же. Не во время пожара, но сразу после, как мне кажется.
— Тот человек, рядом со мной, как он выглядит? — спрашивает Селия.
— Это мужчина. Высокий мужчина. В сюртуке и шляпе-котелке. Не знаю, мне трудно сказать.
Селия на мгновение закрывает лицо руками, прежде чем заговорить.
— Если это тот, о ком я думаю, то мне доподлинно известно, что в данный момент он находится в Лондоне. Возможно, то, что ты видишь, произойдет не так скоро, как тебе кажется.
— Нет-нет, скоро, очень скоро, — уверяет Поппет.
— Ты всегда с трудом определяла сроки своих видений. Ты же сама говорила, что там появляется твой друг, а перед этим жаловалась, что он с нами не поехал. Пет, возможно, до событий из твоего видения пройдет еще несколько недель, месяцев, а то и лет.
— Но нужно же что-то делать! — восклицает Поппет, грохая чашкой об стол.
Чай, собиравшийся пролиться на раскрытую книгу, останавливается на полпути, словно наткнувшись на невидимую преграду.
— Нужно быть готовыми, ты же сама говорила.
— Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы не позволить цирку исчезнуть в клубах дыма. Я сделаю его огнеустойчивым, насколько это возможно. Тебе довольно на первое время?
Подумав, Поппет кивает.
— Вот и хорошо, — говорит Селия. — Мы прибываем через несколько часов, так что я предлагаю вернуться к этому разговору позднее.
— Погоди, — подает голос Виджет.
Все это время он сидел на бархатной кушетке, не встревая в беседу, но теперь поворачивается к Селии.
— Перед тем, как ты выставишь нас за дверь, я хочу задать один вопрос.
— Слушаю.
— Ты сказала, что мы не в состоянии постичь масштабов того, что здесь происходит, — говорит он.
— Пожалуй, это была не самая удачная формулировка.
— Это поединок, верно? — спрашивает Виджет.
Селия смотрит на него, и на ее губах появляется печальная улыбка.
— Тебе потребовалось шестнадцать лет, чтобы сделать это открытие, — говорит она. — Я ждала от тебя большего, Видж.
— У меня давно возникли подозрения, — говорит он. — Не так-то просто разглядеть то, что ты пытаешься от нас скрыть, но в последнее время я подмечал то одно, то другое. Ты утратила бдительность.
— Поединок? — спрашивает Поппет, попеременно глядя то на брата, то на Селию.
— Нечто вроде шахматного турнира, — объясняет Виджет. Цирк — доска, на которой разыгрывается партия.
— Это не совсем так, — возражает Селия. — Все несколько сложнее, чем в шахматах.
— Мы все играем в игру? — недоумевает Поппет.
— Не мы, — качает головой Виджет. — Она и кто-то еще. А все остальные — кто мы? Пешки?
— Ты все неправильно понимаешь, — говорит Селия.
— Тогда объясни, чтобы я понял, — просит Виджет.
Вместо ответа Селия долго и пристально смотрит ему в глаза.
Какое-то время Виджет не отводит взгляд, а Поппет с любопытством глазеет на обоих. Наконец Виджет моргает, на его лице читается удивление.
Вздохнув, Селия обращается к ним.
— Если я и не была до конца честна с вами, то лишь потому, что знаю много того, что вам знать не нужно. Я прошу вас доверять мне, когда я говорю, что делаю все возможное, чтобы все исправить. Это довольно хрупкое равновесие, и оно зависит от целого ряда факторов. Самое лучшее, что мы можем сделать, это принимать все, что нам выпадает, не заботясь ни о том, что уже произошло, ни о том, что еще нас ждет. Договорились?
Виджет кивает, и Поппет неуверенно следует его примеру.
— Спасибо, — улыбается Селия. — А теперь я прошу вас отправиться к себе и немного поспать.
Ни говоря ни слова, Поппет обнимает ее на прощание и выскальзывает в коридор.
Виджет задерживается в дверях.
— Прости меня, — говорит он.
— Тебе не за что извиняться, — возражает Селия.
— Все равно прости.
Напоследок он целует ее в щеку и выходит за дверь, не дав ничего сказать в ответ.
— Что это было? — спрашивает Поппет, когда Виджет догоняет ее в коридоре.
— Она позволила мне прочитать свое прошлое, — говорит он. — Все целиком, ничего не скрыв. Раньше она никогда этого не позволяла.
Он отказывается объяснять что-либо еще, и остаток пути они проходят в молчании.
— Как ты думаешь, что нам делать? — спрашивает Поппет, когда они оказываются в купе, и рыжий котенок удобно устраивается у нее на коленях.
— Думаю, нужно ждать, — вздыхает Виджет. — Пожалуй, это все, что нам остается.
Сидя у себя в купе, Селия разрывает шелковый платок на тонкие полоски. Одну за другой она бросает их в пустую фарфоровую чашку и поджигает. Она повторяет это снова и снова, до тех пор пока ткань не перестает обугливаться и, даже будучи объятой пламенем, сохраняет свою белизну.
Преследователи
По дороге из Бостона в Нью-Йорк, 1 ноября 1902 г.
Утром довольно прохладно, и потертое серое пальто Бейли выглядит не слишком изысканным дополнением к новому графитовому костюму. Он вообще не уверен, что сочетание оттенков удачное, но на улице и на вокзале царит такая суета, что беспокоиться о внешнем виде просто некогда.
На вокзале им встречаются и другие сновидцы, направляющиеся в Нью-Йорк, однако этим удается купить билеты только на более поздний поезд, поэтому перед тем, как Бейли с друзьями садится в вагон, они суетливо прощаются друг с другом, попутно пытаясь разобраться в горе сумок и чемоданов.
