Фридрих Тиссен, 1896 г.
Технические тонкости
Лондон, 1 ноября 1901 г.
Прислушиваясь к биению сердца Марко в тишине, которую нарушает лишь тиканье часов, Селия отчаянно хочет замедлить время. Задержать это мгновение, чтобы остаться навеки в его объятиях, ощущая нежное прикосновение пальцев к ее коже. Никуда не уходить.
Однако ей удается замедлить лишь биение его сердца, заставив провалиться в глубокий сон.
Она могла бы его разбудить, но небо уже начинает светлеть, а ее страшит даже мысль о прощании.
Поэтому она лишь целует его напоследок и тихонько одевается. Она снимает с пальца кольцо и оставляет на каминной полке, положив между двух сердец, изображенных на игральной карте.
Набросив на плечи плащ, она замирает в нерешительности, глядя на заваленный книгами стол.
Вероятно, если она разберется в его записях, она сможет тоже использовать его методы, чтобы сделать цирк более независимым. Чтобы хоть немного облегчить бремя, которое она несет. Чтобы они могли позволить себе быть вместе дольше, чем несколько украденных часов, не боясь нарушить правила игры.
Коль скоро им не удается уговорить ни одного из учителей определить победителя, это лучшее, что она может для него сделать.
Она берет со стола книгу с именами на страницах. Наверное, стоит начать с этого, раз уж ей известна цель ворожбы.
Уходя, Селия уносит книгу с собой.
Она выскальзывает в темный коридор и как можно тише закрывает за собой дверь квартиры. Издав несколько приглушенных щелчков, дверь запирается на замки и задвижки у нее за спиной.
Призрак, притаившийся в тени на площадке, она замечает только после того, как слышит его голос.
— Ты маленькая лживая шлюха, — говорит отец.
Селия закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, но ей всегда было трудно избавиться от него, если он уже успел прицепиться. Не удается и на этот раз.
— Странно, что ты ждал меня здесь, чтобы сказать об этом, папа, — устало говорит она.
— Вокруг этого места выстроен такой защитный бастион, что уму непостижимо, — шипит Гектор, указывая на дверь. — Ничто не может проникнуть внутрь, если мальчишка этого не захочет.
— Вот и хорошо, — вздыхает Селия. — Держись от него подальше. И от меня тоже.
— Что ты собираешься с этим делать? — спрашивает он, тыча пальцем в книгу, зажатую у нее под мышкой.
— Это тебя не касается, — отрезает она.
— Ты не можешь вмешиваться в то, что делает он, — напоминает Гектор.
— Знаю, знаю. Принцип невмешательства — одно из немногих правил, которое я уяснила. Я и не собираюсь ни во что вмешиваться, просто хочу разобраться в его методике, чтобы мне не пришлось тратить столько сил на цирк.
— В его методике! Это методика Александра, и тебе незачем совать в нее нос. Ты понятия не имеешь, во что влезаешь. Я переоценил твою готовность к состязанию.
— Но это же игра, разве нет? — спрашивает Селия. — Разве она заключается не в том, чтобы преодолеть ограничения, с которыми сталкивается магия, оказавшись у всех на виду, в мире, где никто в нее не верит? Это испытание воли и самообладания, а не мастерства.
— Это испытание силы, — возражает Гектор. — А ты слаба. Куда слабее, чем я думал.
— Тогда позволь мне проиграть, — просит она. — У меня нет сил, папа. Я так больше не могу. Это не тот случай, когда ты можешь распить бутылочку виски после того, как будет объявлен победитель.
— Победителя не объявляют, — заявляет отец. — Игру нельзя остановить, ее можно только довести до конца. Уж это-то ты должна была понять. Раньше ты была посмекалистей.
Глядя на него, Селия прокручивает в голове его слова, вспоминая все уклончивые ответы насчет правил игры, которыми он пичкал ее все эти годы. Постепенно из разрозненных кусочков начинает собираться общая картина, и главный принцип состязания становится очевидным.
— Победителем будет тот, кто устоит, когда у другого не останется сил держаться, — произносит Селия, с ужасом понимая, что это означает.
— Это весьма грубое обобщение, но достаточно верное.
Отвернувшись, Селия прижимается ладонью к двери квартиры Марко.
— Прекрати всем своим видом показывать, будто любишь этого мальчишку, — шипит Гектор. — Ты должна быть выше этой ерунды.
— Ты готов принести меня в жертву, — тихо говорит она. — Дать мне уничтожить себя только ради того, чтобы ты мог что-то доказать. Ты втянул меня в эту игру, зная, насколько высоки ставки, и позволил мне считать, что это просто испытание наших способностей.
— Не смотри так, словно считаешь меня бесчеловечным.
— Ты же насквозь прозрачный, — огрызается Селия. — Откуда в тебе взяться человечности?
— Даже будь я таким, как прежде, я сказал бы тебе то же самое.
— Что будет с цирком после окончания поединка? — спрашивает Селия.
— Цирк — это просто арена, — пожимает плечами Гектор. — Стадион. Нарядный Колизей. Став победителем, ты можешь и дальше играться с ним, но я не вижу смысла в его существовании после состязания.
— Полагаю, в дальнейшем существовании людей, что оказались вовлечены во все это, ты тоже смысла не видишь? — спрашивает Селия. — Их жизнь — разменная монета в твоей игре?
— Издержки есть всегда, — говорит Гектор. — Это тоже часть поединка.
— Почему же ты никогда не говорил мне об этом раньше? И зачем говоришь сейчас?
— Раньше я не думал, что ты можешь проиграть.
— Видимо, ты хочешь сказать — умереть, — поправляет его Селия.
— Это технические тонкости, — говорит отец. — Игра может закончиться, когда на поле останется только один игрок. Другого способа завершить игру нет. Так что нечего тешить себя глупыми надеждами, что, когда все завершится, ты и дальше сможешь путаться с этим слабаком, которого Александр откопал на лондонской помойке.
— Кто же остался? — спрашивает Селия, пропуская его последнее замечание мимо ушей. — Ты говорил, что ученик Александра выиграл предыдущее состязание, что с ним стало?
Ответ Гектора сопровождается язвительным смехом:
— Она вяжет из себя узлы в столь обожаемом тобой цирке.
Игра с огнем
Только пламя освещает этот шатер. Дрожащее, ослепительно белое пламя, напоминающее факел на площади.
Ты видишь глотателя огня на полосатом постаменте. В руках он держит пару длинных спиц. Маленькие огненные протуберанцы пляшут на их концах, которые он вот-вот заглотит целиком.
