Аналогичные символы встречаются и на других страницах, хотя на них преимущественно наклеены вырезки из разных документов.
Пролистав несколько страниц, Чандреш замечает, что на каждом клочке бумаги стоит подпись.
Довольно быстро он понимает, что знает, кому эти подписи принадлежат.
И лишь дойдя до страницы, где детскими каракулями выведены имена близнецов Мюррей, он догадывается, что в книге записаны имена всех, кто так или иначе связан с цирком.
Приглядевшись еще внимательнее, он видит, что на каждой странице приклеена прядь волос.
В самом конце книги перечислены имена всех основателей цирка. Одного имени почему-то нет. Еще одно оказывается вычеркнутым.
Последняя страница отмечена его собственной подписью, замысловатым сплетением «Ч» и «К», аккуратно вырезанным из письма или какого-то документа. Чуть ниже, в окружении букв и символов, приклеена прядь черных как смоль волос. Рука Чандреша невольно тянется к шее, касаясь кудрей над воротником.
По столу мелькает чья-то тень, и Чандреш вздрагивает от неожиданности. Книга захлопывается и падает у него из рук.
— Сэр?
На пороге комнаты стоит Марко, вопросительно глядя на него.
— Я… Мне казалось, ты отпросился на сегодня, — говорит Чандреш.
Он бросает взгляд на книгу, а затем снова на Марко.
— Так и есть, сэр. Просто я кое-что забыл. — Марко пробегает глазами по вороху документов и чертежей на полу. — Могу я поинтересоваться, чем вы заняты, сэр?
— Я хотел задать тебе тот же вопрос, — огрызается Чандреш. — Что это значит? — Он вновь раскрывает книгу, с шорохом пролистывая страницы.
— Это информация, касающаяся цирка, — отвечает Марко, не глядя на книгу.
— Какого рода информация? — допытывается Чандреш.
— У меня собственная система записи, — объясняет Марко. — Насколько вам должно быть известно, в том, что касается цирка, многое приходится держать под контролем.
— И как долго это продолжается?
— Что продолжается, сэр?
— Вся вот эта… чепуха, что бы она ни значила. — Он переворачивает несколько страниц, хоть и понимает, что прикасаться к ним ему неприятно.
— Я использую эту систему со дня создания цирка, — говорит Марко.
— Ты как-то воздействуешь на цирк, верно? На всех нас?
— Сэр, я всего лишь делаю свою работу, — в голосе Марко слышится раздражение. — И по правде говоря, мне не по душе, что вы роетесь у меня в бумагах без моего ведома.
Не обращая внимания на чертежи под ногами, Чандреш обходит вокруг стола и становится напротив Марко. Его покачивает, но голос звучит ровно.
— Ты работаешь на меня, и я имею полное право знать, что творится в моем собственном доме или с моими же проектами. Ты с ним заодно, верно? Все эти годы ты скрывал это, ты не имел права действовать у меня за спиной…
— У вас за спиной? — перебивает его Марко. — Вы не в состоянии понять даже сотой доли того, что происходит у вас за спиной. Того, что началось задолго до появления цирка.
— Я не для этого тебя нанимал, — вскипает Чандреш.
— Вы не могли не нанять меня, — заявляет Марко. — От вас ничего не зависит — и никогда не зависело. Более того, вас никогда не интересовало, что и как я делаю. Вы подписывали счета не глядя. «Деньги меня не интересуют», — говорили вы. Впрочем, вас вообще ничего не интересовало, вы все отдали мне на откуп.
Когда в голосе Марко закипает настоящий гнев, бумаги на столе приходят в движение. Замолчав, он отступает на шаг. Бумаги россыпью опускаются на стол и замирают.
— Ты был предателем с самого начала, — говорит Чандреш. — Лгал мне в лицо. Хранил черт знает что в этих книгах…
— В каких книгах, сэр? — спрашивает Марко.
Чандреш оглядывается на стол. Все документы и папки исчезли. Остались только чернильница, лампа, бронзовая статуэтка какого-то египетского божества, часы и бутылка из-под бренди. Больше на гладкой деревянной поверхности ничего нет.
Чандреш растерянно переводит мутный взгляд со стола на Марко и обратно.
— Я не позволю тебе так со мной поступать, — заявляет Чандреш, хватая со стола бутылку и размахивая ею перед носом секретаря. — Ты больше у меня не служишь. Убирайся!
Бутылка растворяется в воздухе. Чандреш продолжает сжимать кулак, но в нем ничего нет.
— Я никуда не уйду, — спокойно сообщает Марко. Он взял себя в руки и медленно произносит каждое слово, словно разговаривает с несмышленым ребенком. — Я не могу уйти. Я должен оставаться здесь и продолжать заниматься этой чепухой, как вы изволили выразиться. Вы вернетесь к своему пьянству и вечеринкам и даже не вспомните о нашем разговоре. Все останется, как прежде. Вот как все будет.
Чандреш открывает было рот, чтобы возразить, но тут же закрывает его снова. Он растерянно смотрит то на Марко, то на пустой стол. Разглядывает собственную руку, сжимая и разжимая пальцы, словно пытается что-то схватить, хотя сам не помнит, что именно.
— Прошу прощения, — говорит он, поворачиваясь к Марко. — Я… я сбился с мысли. Так о чем мы говорили?
— Ничего страшного, сэр, — откликается Марко. — Мы обсуждали всякие мелочи, касающиеся цирка.
— Ах да, — кивает Чандреш. — А где сейчас цирк?
— В Австралии, сэр. В Сиднее, — Марко откашливается, чтобы скрыть дрожь в голосе.
В ответ Чандреш кивает с отсутствующим видом.
— Могу я забрать это, сэр? — спрашивает Марко, указывая на пустую бутылку, вновь появившуюся на столе.
— Что? Ах да, конечно. — Он протягивает бутылку, даже не взглянув на Марко и толком не понимая, что делает.
— Принести вам другую, сэр?
— Да, спасибо, — говорит Чандреш, покидая кабинет Марко и направляясь к себе.
Он садится в кожаное кресло возле окна.
Оставшись один, Марко трясущимися руками собирает рассыпанные документы и блокноты, сворачивает чертежи в рулоны, складывает стопками бумаги и книги.
Найденный на полу серебряный клинок он всаживает в мишень в кабинете Чандреша, в самое яблочко.
Затем опустошает все ящики, вынимая из них документы. Уложив все аккуратными стопками, он приносит из смежной комнаты несколько чемоданов и набивает их до отказа. Укладывает между бумаг фолиант в кожаном переплете. Обходит комнаты, собирая все личные вещи.
Он гасит свет в кабинете и выходит, запирая дверь на ключ.
Прежде чем раствориться в ночи с чемоданами и рулонами чертежей, Марко ставит на столик возле кресла Чандреша непочатую бутылку бренди и бокал. Чандреш не обращает на его появление ни малейшего внимания. Он не мигая смотрит в темное окно с каплями дождя на стекле и не слышит, как за Марко закрывается дверь.
