— Вы прекрасно знаете когда. Во время того ужасного ливня в Праге, — отвечает Селия. — Вы же могли просто дать мне уйти с зонтом, чтоб я продолжала ломать голову, но вы решили меня догнать. Зачем?
— Я хотел его вернуть, — говорит Марко. — Этот зонт мне дорог. А еще я устал прятаться.
— Было время, когда я подозревала всех и каждого, — вздыхает Селия. — Правда, я думала, что это должен быть кто-то из цирка. Мне следовало бы догадаться, что это вы.
— Каким образом? — удивляется Марко.
— Потому что вы прикидываетесь простачком, которым не являетесь, — говорит она. — Теперь это ясно как день. Признаюсь, мне никогда не пришло бы в голову заговорить собственный зонтик.
— Большую часть жизни я провел в Лондоне, — улыбается Марко. — Это было первое, что я сделал, научившись заговаривать предметы.
Он снимает пиджак и бросает его в одно из кожаных кресел, стоящих по углам. Берет с полки колоду, слегка побаиваясь, что Селия может разбить его в пух и прах, но любопытство не дает ему остановиться.
— Вы хотите сыграть? — удивляется она.
— Не совсем, — отвечает он с улыбкой. Перемешав карты, он кладет колоду на бильярдный стол.
Марко переворачивает карту. Король пик. Он легко стучит пальцем по карге, и вместо короля пик появляется король червей. Марко убирает руку и жестом приглашает ее сделать ответный ход.
Улыбнувшись, Селия распускает узел на шали и бросает ее поверх его пиджака.
Затем встает возле стола, сцепив руки в замок за спиной.
Король червей поднимается и встает на ребро. Спустя мгновение невидимая сила разрывает его надвое. Обе половинки замирают еще на мгновение, а затем падают друг на друга рубашкой вверх.
Повторяя жест Марко, Селия постукивает пальцем по карте, и половинки срастаются. Когда Селия убирает руку, карта переворачивается сама собой. Дама бубен.
А затем вся колода целиком поднимается в воздух, чтобы тут же рассыпаться веером по красному сукну.
— Вы превосходите меня в том, что касается физической манипуляции, — признает Марко.
— У меня есть преимущество, — говорит Селия. — Отец называет это врожденным талантом. Мне трудно не воздействовать на окружающие предметы. Ребенком я постоянно все ломала.
— Насколько хорошо вы управляетесь с живыми существами? — допытывается Марко.
— По-разному, — отвечает она. — С предметами все гораздо проще. На то, чтобы совладать с чем-то одушевленным, у меня ушли годы. И до сих пор я гораздо лучше управляюсь со своими птицами, чем с первым попавшимся уличным голубем.
— А со мной вы могли бы что-нибудь сделать?
— Пожалуй, я могла бы изменить цвет ваших волос. Возможно, голос, — говорит Селия. — На большее без вашего ведома и согласия я не способна. А истинное согласие не так-то просто дать, как это может показаться. Я не могу никого исцелить. У меня редко получается добиться чего-то большего, нежели временное и довольно поверхностное воздействие. С людьми, которых я хорошо знаю, мне легче преуспеть, хотя «легче» не совсем уместное слово.
— А по отношению к себе самой?
Вместо ответа Селия подходит к стене с оружием и снимает один из парных турецких клинков с нефритовыми рукоятями. Зажав его правой рукой, она кладет левую на бильярдный стол, усыпанный картами, и, не раздумывая, вонзает клинок в тыльную сторону ладони, так что лезвие, пройдя сквозь плоть и бумагу, застревает в обтянутой сукном столешнице.
Марко вздрагивает, но продолжает молча смотреть.
Селия выдергивает клинок вместе с наколотой на него картой и собственной ладонью, по запястью струйкой сбегает кровь. Она поднимает пронзенную руку и медленно поворачивает во все стороны, как фокусник на сцене, чтобы Марко мог убедиться, что все происходит на самом деле, никакого обмана зрения.
Правой рукой она вынимает клинок из ладони, окровавленная карта падает на пол. А затем капли крови устремляются обратно в зияющую рану, которая быстро стягивается и исчезает. На мгновение на ее месте виден только тонкий красный шрам, а потом пропадает и он.
Она ударяет пальцем по карте, и кровь исчезает. Отверстие, оставленное клинком, затягивается. На карте изображена двойка червей.
Марко поднимает карту с пола и проводит пальцами по невредимой поверхности. Легкое движение руки, и карта исчезает. Он оставляет ее у себя в кармане.
— Я рад, что наше состязание не предполагает физического противостояния, — отмечает он. — Думаю, в этом случае победа осталась бы за вами.
— Когда я была маленькой, отец резал мне пальцы, один за другим, до тех пор пока я не научилась исцелять их все разом, — говорит Селия, возвращая клинок на привычное место. — Поэтому я в основном опираюсь на собственные ощущения, как все должно быть, и мне ни разу не удалось проделать это с кем-то другим.
— Похоже, ваши уроки не страдали излишним академизмом, как это было с моими.
— Я бы предпочла больше читать.
— Как странно, что для участия в одном состязании нас готовили совершенно по-разному, — говорит Марко, снова бросая взгляд на ладонь Селии. Ничто не указывает на то, что еще минуту назад из нее торчал клинок.
— Полагаю, в этом и заключается весь смысл, — говорит она. — Две разные школы сошлись на поле брани.
— Должен признаться, что я так и не понял до конца, в чем смысл происходящего. Даже спустя все эти годы.
— Как и я, — кивает Селия. — Подозреваю, что называть это поединком или состязанием не совсем правильно. Я привыкла считать это чем-то вроде показательного выступления, когда каждый должен продемонстрировать свои способности. Что еще мне предстоит увидеть в рамках нашей экскурсии?
— Хотите посмотреть что-то из того, что еще не закончено? — предлагает Марко.
Он приятно удивлен ее точкой зрения на их соперничество, поскольку сам уже несколько лет назад перестал считать его враждой.
— С удовольствием, — соглашается Селия. — Особенно если речь о проекте, который мистер Баррис обсуждал во время ужина.
— Именно о нем.
Они выходят из игротеки через другую дверь, проходят по коридору и попадают в огромный бальный зал в конце дома. Лунный свет проникает в комнату сквозь череду застекленных дверей в задней стене помещения.
За пределами зала некогда располагался летний сад, но теперь часть земли срыли, чтобы опустить поверхность на уровень ниже. В данный момент почти все пространство занимают брикеты утрамбованной почвы и нагромождения камней, образующих высокие, но еще не обработанные стены.
Марко пропускает Селию вперед, и она неторопливо спускается по каменным ступеням. Когда последняя ступенька остается позади, они попадают в настоящий каменный лабиринт, из каждой точки которого видна лишь небольшая часть сада.
