На кухне у синьора Кьярди Рэй вручил коробку с часами Жюстине.
— Подарок для вашего дома, — сказал он.
Жюстина и синьор Кьярди восхищались часами, для которых тут же было выбрано место на стене. Оставалось только дождаться плотника Гульемо, одного из приятелей синьора Кьярди, который повесил бы их как полагается.
— Синьор Кьярди, позвольте пригласить вас сегодня на ужин, — сказал Рэй. — Это доставило бы мне истинное удовольствие.
— Э-э… — Синьор Кьярди задумчиво посмотрел на Жюстину, потом сказал: — А почему бы и нет? Приму приглашение с величайшим удовольствием. Жюстина, у тебя, я знаю, сегодня телячьи котлеты, но ведь котлеты могут подождать. Поджарь себе парочку. Если позволите, синьор Гаррет, я немного приведу в порядок лицо. — Он провел ладонью по двух- или трехдневной щетине. — Выпейте пока еще стаканчик, а я сейчас вернусь. Жюстина, если кто зайдет, скажи, что я буду чуть позже девяти. Так ведь, синьор Гаррет?
Рэй кивнул и пошел взять пальто.
Синьор Кьярди собрался быстро, он даже надел рубашку и галстук.
— Одна только просьба, синьор Кьярди, — сказал Рэй, когда они вышли на улицу. — Давайте не будем сегодня обсуждать проблемы.
Синьор Кьярди охотно согласился:
— А попозже мы увидимся с Луиджи. Чует мое сердце — он придет.
— Только если совсем попозже — у меня в девять свидание с девушкой.
— А-а, понимаю. Ну что ж, хорошо. Значит, попозже.
В этот мягкий, поистине итальянский вечер все улыбалось Рэю.
Глава 19
Элизабетта, появившись на пороге своего дома, вскрикнула при виде повязки на голове Рэя.
— Все не так серьезно, как выглядит, — выдал Рэй заранее приготовленную фразу.
Прежде чем закрыть за собой дверь, девушка осмотрелась по сторонам, и они быстро свернули направо — Элизабетта всегда выбирала это направление.
— Я только что видела вашу фотографию в газете, — сообщила Элизабетта. — Только что, за ужином. Родителям я ничего не сказала, а сами они не заметили, иначе не разрешили бы мне встретиться сегодня с вами. И даже попрощаться не разрешили бы. Но что это у вас была за драка с тестем?
— Куда мы идем? Пойдемте в какое-нибудь красивое место. Может, на пьяцца? Зайдем в «Квадри'с»?
Элизабетта с улыбкой кивнула:
— Ладно. Полиция же вас не разыскивает?
Он рассмеялся:
— Я уже сделал там сегодня утром полное признание. Вы, наверное, читали. Так что полиция знает, где меня искать. На Джудекке.
— Ага, значит, вот где вы скрывались!
— Да. Только, быть может, мы поговорим сегодня о чем-нибудь другом? — Рэй попробовал переменить тему, спросив, как поживает Альфонсо — парень из бара «Дино».
Но об Альфонсо Элизабетта говорить не захотела.
— А это правда, что ваша жена покончила с собой? — спросила она шепотом, в котором слышался благоговейный страх или даже ужас.
— Да, — ответил Рэй.
— И правда, что ваш тесть столкнул вас в воду в заливе?
— Да. И правда то, что я занимаюсь устроением выставок. Или, по крайней мере, начинаю этим заниматься. Как видите, кое-что из того, что я вам говорил, действительно правда.
Элизабетта промолчала, но Рэй понял, что она поверила.
— Но… Видите ли, это очень важно… Я ничего не хочу рассказывать полиции о том, что произошло в заливе. Об этом знаете только вы и еще один человек. Поэтому если вам случится иметь дело с полицией… — Рэй тут же пожалел, что сказал это. — Да с какой стати вам беседовать с ней? Просто мне не хотелось бы, чтобы вы сказали кому-то, что мой тесть столкнул меня в воду.
— Почему?
— Потому что он очень переживает и очень рассержен.
— Но он пытался убить вас.
— Да, пытался.
— Он сердится из-за дочери?
— Да, из-за нее. Но она уже сделала это, и я ничего не могу изменить. И если позволите, Элизабетта, я не хотел бы говорить сегодня об этом. Я хотел увидеться с вами именно потому, что мне не нужно будет думать и говорить об этом. Я вспоминаю то утро, когда впервые увидел вас, и как вы улыбались, когда в тот же вечер провожали меня к синьоре Кальюоли.
Ей было приятно слышать это, а ему — говорить, потому что слова эти были чистой правдой.
Они пришли на пьяцца и зашли в «Квадри'с». Элизабетта отказалась от шампанского, и Рэй заказал ей кофе с коньяком, а себе порцию бренди. Целых полчаса стараниями Элизабетты они умудрились проговорить ни о чем. Элизабетта расспрашивала его о доме, в котором он поселился на Джудекке, и он подробно рассказал ей обо всем, не упоминая лишь имени синьора Кьярди, о котором Элизабетта деликатно не расспрашивала. Она заявила, что кофе с коньяком слишком крепкий, потом сказала:
— Вы — самый необычный человек, какого я когда-либо встречала.
— Я?! Да я самый обыкновенный. Это вы — самая необычная девушка, какую я когда-либо встречал.
Она рассмеялась, откинувшись на спинку стула:
— Да что вы! У меня такая скучная жизнь!
Искренность и открытость девушки в общении очень нравились Рэю. Быть может, она оказалась бы хороша в постели, а может, и нет. Ему так странно было испытывать новые ощущения и при этом сознавать собственное безразличие к тому, будут ли они когда-нибудь заниматься любовью или нет, и то, что он, скорее всего, никогда не захочет жениться на Элизабетте. Но сейчас он был просто счастлив, словно действительно сделал ей предложение, а она ответила согласием. Ему хотелось продлить эти приятные минуты, и он спросил:
— В котором часу вам нужно вернуться домой?
Она улыбнулась:
— Знаете, еще никто не задавал мне таких вопросов. Думаю, в одиннадцать. Я сказала матери, что иду к своей подружке Натали. — Элизабетта хихикнула.
«Да, кофе с коньяком, наверное, и впрямь крепок для нее», — подумал Рэй.
— Можете не волноваться, потому что мне нужно быть дома еще раньше. — Ему было приятно произнести это слово — «дома», как и то, что его там действительно ждали.
— У вас еще одна встреча? — спросила она.
— Да, — сказал Рэй, откровенно разглядывая ее и стараясь запечатлеть в памяти образ венецианки Элизабетты.
Больше кофе с коньяком она не захотела. Они медленно, словно нехотя, побрели к ее дому. Рэй хотел было пригласить ее посидеть в компании синьора Кьярди и Луиджи, если тот придет, но передумал — не из-за позднего времени, а из-за того, что не хотел делить ее общество с кем бы то ни было. Тогда ему придется объяснять, как они познакомились, а она может проговориться, упомянув имя синьоры Кальюоли, — одним словом, ненужные осложнения. Рэй хотел, чтобы Элизабетта осталась для него чем-то вроде эмалевого портретика, который носят в кармане и не показывают никому. Он чувствовал, что сегодня видит ее в последний раз. В этом предчувствии не было ничего удивительного, он собирался пробыть в Венеции не более двух-трех дней.
