— Господи! А ведь все думают, что вас нет в живых!
— Я тоже рад вас видеть, — проговорил Рэй дежурную фразу, ужасаясь про себя его аляповатому галстуку и невыносимому запаху лака, исходившему от волос.
— Где вы были? Что с вами случилось?
— Ничего. — Рэй с трудом отделался от назойливого рукопожатия. — Ничего. Со мною все в порядке, Антонио.
— Вам нужно сообщить в полицию! — Антонио все еще смотрел на него так, словно не верил своим глазам, потом более спокойно проговорил: — А знаете, все думают, что Эдвард убил вас. — Он облегченно расхохотался, так что чуть не потерял равновесие. — Давайте зайдем в какое-нибудь кафе.
Рэй колебался. Этот сопляк мог испортить все дело. С другой стороны, за чашкой кофе можно было убедить его не говорить никому об этой встрече, поэтому Рэй согласился.
Сразу за углом они нашли крохотный бар всего с одним столиком, расположенным прямо рядом со стойкой. Антонио заказал два кофе.
— Значит, вы просто были… где-то еще?…
— Да, снимал комнату. Неподалеку отсюда, — объяснил Рэй. — Но вы, Антонио, не должны ни о чем расспрашивать. Просто мне нужно было скрыться ото всех и даже забыть на время, кто я такой. Вы меня понимаете?
— Конечно понимаю, — ответил Антонио со всей серьезностью, не сводя возбужденного взгляда с Рэя. — Но той ночью… Той ночью на Лидо… Что же все-таки случилось?
— Ничего. Он высадил меня у Сан-Марко, а дальше я пошел пешком. Той же ночью снял номер в другом отеле.
Антонио нахмурился:
— У Сан-Марко? А Эдвард сказал, на Дзаттере.
— Или, быть может, на Дзаттере, точно не помню. Хотя да… Да, именно там. — Он прочел на лице Антонио сомнение. — Конечно на Дзаттере. В «Сегузо» у меня остался неоплаченный счет, но я обязательно оплачу его.
Антонио неопределенно махнул рукой и, нахмурившись, выставил вперед нижнюю губу.
— Видите ли, Инес считает, что Эдвард убил вас, и очень обеспокоена. Она ничего не говорит, но я это точно знаю. Она попросила меня уехать из Венеции. — Он улыбнулся. — Но уехать из Венеции так быстро я не захотел. Я знаю, ей бы это не понравилось, поэтому вчера перебрался жить в другое место, здесь неподалеку. — Он снова махнул рукой. — Венеция слишком прекрасна, чтобы уезжать из нее! К тому же мне было интересно узнать, что случилось с вами. Только знаете… — Он наклонился к Рэю, бросив взгляд на хозяина, хотя они говорили по-английски. — Она попросила меня уехать, потому что думает, что я могу сказать что-нибудь против Эдварда.
— Вот как? И что же вы можете сказать?
— Ну, не знаю. Не знаю… Все, что угодно. — Антонио ухмыльнулся. — В общем, Инес обеспокоена. Возможно, Эдвард сказал ей, что убил вас. А быть может, она всего лишь подозревает. Понимаете? — Антонио почти перешел на шепот. — Вы-то, быть может, и не понимаете, зато я понимаю. Сегодня я видел, как они все вместе шли по улице — Смит-Питерсы, Эдвард, Инес, — одним словом, все друзья в сборе. И все они думают, что Эдвард убил вас. Или подозревают. Но они не хотят в своей компании итальянцев. Понимаете, о чем я? Я думал, что только итальянцы стараются держаться вместе, но никак не американцы. — Он тихонько рассмеялся.
Рэй улыбнулся:
— Не знаю. Все это очень странно.
— Все они прекрасно знают, что Эдвард ненавидит вас, — шепотом проговорил Антонио. — Но они не станут говорить этого полиции или прекращать общаться с Эдвардом. Ведь так? — Антонио помолчал. — Я думаю, Эдвард мог хвастаться перед Инес, что убил вас. Иначе почему она так обеспокоена? Значит, он говорил ей. Ведь он никогда не уступит, вы же знаете.
Рэй действительно знал. Он слушал болтовню Антонио, вполне сносно говорившего по-английски.
— Он сказал в полиции, что высадил вас на Дзаттере, а Инес — что убил вас. А может, и не говорил, что убил, а просто высадил, только она не верит. — Антонио крутил в руках спичечный коробок. — И что вы собираетесь теперь делать?
Вопрос вызвал у Рэя раздражение, но он понимал, что лучше ответить, хотя бы из соображений приличия или для того, чтобы Антонио не разуверился в здравости его ума.
— Через денек-другой пойду в полицию и скажу, что у меня все в порядке. Только знаете, Антонио, мне бы хотелось, чтобы вы никому не говорили, что видели меня. Даже тем, кто меня не знает. Вы можете обещать мне это?
Антонио был явно удивлен и чуточку разочарован.
— Почему?
— Мне бы хотелось еще несколько дней побыть инкогнито. Может быть, только до завтра. — Рэй отдавал себе отчет, что Антонио вряд ли способен понять его, но решил попробовать убедить его. — Я прячусь для того, чтобы подозрения относительно моей смерти пали на Коулмэна, но, как вы видите, это не срабатывает, потому что никому нет до этого дела, да к тому же я жив. — Объяснить мотивы своего поведения было не так-то просто, да Рэю этого и не хотелось. — Думаю, все выправится само собой. У меня ведь было… — Он хотел сказать о постигшем его горе, но передумал, не желая упоминать имя Пэгги, поэтому сказал: — Давайте уйдем отсюда.
Антонио поднялся:
— Могу я пройтись с вами немного? Я до семи свободен.
— Хорошо, давайте пройдемся, — согласился Рэй.
Они шли вдоль канала Сан-Тровазо по направлению к Дзаттере, не выбирая маршрута.
— Вы где-то здесь снимаете комнату? — спросил Антонио.
— Да, — ответил Рэй, глядя на видневшуюся отсюда Джудекку, этот огромный остров, окруженный со всех сторон водой, остров, где находился его нынешний приют, который он вовсе не собирался выдавать.
— Эдвард высадил вас где-то здесь? — снова поинтересовался Антонио, махнув в сторону набережной Дзаттере и «Пенсионе Сегузо».
— Да, примерно где-то здесь.
Они свернули вправо. Становилось темно, на улице зажглись фонари.
— Мы сейчас выйдем на Мариттима и не сможем там пройти. Давайте пойдем здесь, — предложил Антонио.
Они свернули на узкую улочку и перешли по мосту через канал. Рэй понял, что ему придется возвращаться этим же путем, чтобы сесть потом на катер до Джудекки. Ему хотелось поскорее освободиться от Антонио, и он решил, что поговорит с ним еще минут пять, а потом они расстанутся, причем Рэй обязательно проследит, чтобы Антонио не пошел за ним.
— Быть может, полиция не разрешает Эдварду уехать из Венеции, — предположил Антонио. — Мне известно, что Инес собирается во Францию.
— Этого я не знаю, — ответил Рэй, поднимая воротник пальто.
— Зачем вы отрастили бороду? Чтобы вас не узнали?
— Нет, просто для разнообразия. По-моему, это не изменило меня до неузнаваемости. Как по-вашему?
— Знаете, я тоже думал, что Эдвард убил вас, — признался Антонио доверительным тоном. — Я еще подумал: надо же, как странно! Такое случилось, и никто ничего не предпринимает.
