По ее голосу было ясно, что она сама не верит в то, что говорит, а последовавшее за этим молчание только подтвердило, что ее словам никто не придал значения. К тому же мысль о том, чтобы уйти из Венеции пешком, казалась просто невероятной. И Рэй вовсе не был в «таком», как она выразилась, состоянии, и все это знали.
Миссис Перри, казалось, была смущена собственным глупым вопросом и последовавшим за ним молчанием.
— Извините, — проговорила она, обращаясь к Коулмэну. — Я очень хорошо понимаю, каково вам пришлось — эти вопросы полиции и частного детектива… Но я понимаю, почему они это делают… Ведь вы были последним, кто видел его. — Ее тонкие пальцы слегка дрожали, когда она подняла свой бокал.
Снова наступила тишина, причем каждый явно пытался придумать, что сказать. Коулмэн чувствовал: миссис Перри считает, что он убил Рэя. Иначе она вела бы себя более естественно.
— Разумеется, я останусь здесь на тот случай, если понадобится моя помощь, — заключил Коулмэн. — Правда, я не представляю, что бы еще мог рассказать им.
— Хорошо, Эд. Вы знаете, где найти нас до пятницы, если вам понадобится моральная поддержка, — сказала Лора, изобразив на лице натянутую улыбку, первую за сегодняшний день.
— А я не очень уверен, что в пятницу мы уедем, — вставил ее муж. — Мне бы все-таки хотелось сначала убедиться, что эти трубы проведены до конца и работают, а уж тогда можно трогаться с места. Я позвоню им еще раз в четверг днем, а до этого и шевелиться не стоит.
Коулмэн взял себя в руки и обратился к миссис Перри:
— Очень мило с вашей стороны, Этель, что вы проявляете такой интерес. — Он впервые назвал ее по имени. — Все это, конечно, очень грустно, потому что никто так и не знает, жив он или нет, — торжественно заключил он.
— Да. Но никто не может оставаться равнодушным. Никто! — воскликнула миссис Перри.
— А вы, Инес, на удивление спокойны, — заметил Фрэнсис.
— Да я просто не знаю, что сказать, — всплеснула руками Инес.
Голос ее слегка дрожал, но Коулмэну показалось, что он один заметил это. Фрэнсис взял Инес за руку и, пожав ее, сказал:
— Не волнуйтесь — мы с вами!
Они еще выпили, и Смит-Питерсы предложили где-нибудь пообедать. Обед прошел хорошо, даже весело. Коулмэн чувствовал себя спокойно в их компании, к концу обеда, когда подали кофе, у него даже появилось уверенное ощущение неуязвимости. Тогда-то ему и пришло в голову попробовать еще раз. Только на этот раз все должно выглядеть еще более непринужденно, например — уличное нападение. Он представил себе, как незаметно преследует Рэя по темным венецианским улочкам, подбирает на земле подходящий камень и бьет Рэя по затылку. Если будет время, можно утопить тело в канале, если нет, то и так сойдет. Ведь если его никто не увидит, как это можно будет доказать?
Коулмэн решил, что ему нужно побродить по Венеции и выследить Рэя. Если он опять встретит его, выяснить, где тот ночует. Потом можно будет изучить окрестности, а уж тогда спокойно выбрать подходящее время. А возможно, это удастся сделать и днем — если на улицах будет достаточно пустынно. Только, разумеется, сначала нужно убедиться, что частный детектив не вышел на его след.
Глава 14
Выяснилось, что у синьора Кьярди чуть ли не каждый день бывают застолья — не то чтобы большие, но пятеро-шестеро его друзей создавали столько шума на маленькой кухне, как если бы там собиралось человек пятьдесят. Как правило, гости приходили в девять и пировали до полуночи. В первый же вечер синьор Кьярди пригласил Рэя присоединиться к их компании, и тот принял приглашение, правда ненадолго, всего на полчаса. Рэю не очень-то хотелось показываться на людях. В последующие вечера он вежливо уклонялся от приглашений, ссылаясь на то, что ему нужно немного поработать. При знакомстве он сообщил синьору Кьярди, что область его занятий — архитектура.
Архитектурой он действительно интересовался и даже купил себе книгу (такая же имелась у него дома) по истории зодчества Венеции пятнадцатого столетия. Он много бродил по городу, сравнивая оригиналы с фотографиями в книге, с трудом удерживаясь от соблазна сделать наброски некоторых церквей, но рисование на улице могло привлечь к нему внимание, тогда как, склонив голову над книгой, он выглядел как заправский турист. Рэй в свое время, намереваясь стать художником, начинал с этого, но в двадцать четыре года бросил свои безуспешные занятия, понимая, что хороший художник из него не получится.
Район Сан-Марко он старательно обходил стороной, сделав исключение лишь дважды: в понедельник днем и сегодня (во вторник) утром, когда зашел на почту узнать, не пришел ли ответ от Коулмэна. «Гаррет», — сказал Рэй, надеясь, что почтовый служащий не всполошится, услышав имя «пропавшего» человека, о котором писали в газетах. Он действительно ничего не заметил, спокойно поискал, но так и не нашел письма. Рэй оба раза поспешил удалиться, свернув на Фреццериа. Он подозревал, что родители наверняка пришлют сюда детектива или даже двух, у которых обязательно будут его фотографии. Рэй решил — завтра он зайдет сюда в последний раз узнать, не прислал ли Коулмэн письмо, хотя сомневался, что Коулмэн сделает это, если только, конечно, не почувствует желания оскорбить его. Если Коулмэн к завтрашнему дню, к среде, не пришлет ответа, значит, он чувствует, что не способен осуществить свою затею, да и Инес, наверное, не перестает отговаривать его. К тому же, по всей вероятности, Коулмэн собирается уехать из Венеции или уже уехал, если ему позволила полиция, а стало быть, нет никакого смысла драматизировать ситуацию. Полиция вряд ли задержала Коулмэна, а если и задержала, Рэй был уверен, что он не признал бы свою вину, даже попав за решетку. Коулмэн скорее умер бы, но ни в чем бы не признался ни итальянской, ни американской полиции. Тщательно анализируя прошедшие события, Рэй пришел к двум выводам. Во-первых, людей, даже таких чувствительных и сердобольных, как Инес, вряд ли слишком беспокоит, совершил человек самоубийство или нет. А во-вторых, вряд ли Коулмэна можно умиротворить. Рэй представил себе, как завтра днем придет в полицию и расскажет дурацкую историю о том, как хотел исчезнуть на некоторое время, не думая о том, какое беспокойство он доставит родственникам, что теперь вызывает у него сожаление и стыд. Он объяснит, что находился в самом что ни на есть плачевном состоянии души и что, прочтя несколько дней назад о себе в газете и ничего не найдя в ней в последующие дни, надеялся, что его исчезновение не вызвало серьезных проблем. О том, что Коулмэн столкнул его за борт, Рэй говорить не собирался.
В тот же день, только позже, прогуливаясь в районе Сан-Тровазо, что неподалеку от «Пенсионе Сегузо», на узкой улочке он столкнулся лицом к лицу с Антонио.
Оба на мгновение замерли и уставились друг на друга. Какое-то время они молчали. Наконец Антонио вышел из состояния столбняка и, закрыв рот, изобразил приветливую улыбку:
— Синьор Гаррет?! Это вы?! Значит, с вами все в порядке!
— Да. — Рэй все никак не мог прийти в себя, пока Антонио буквально выкручивал его ладонь в рукопожатии.
