– Думаете, Катерина способна на активные действия?
– Нет, – покачала головой Нина Сергеевна. – Она просто так
кричит и говорит про вас жуткие гадости.
– Например?
– Не стоит повторять.
– Пожалуйста! – взмолилась я. – Что она болтает? Поймите,
мне надо это знать!
Нина Сергеевна замялась, потом решилась.
– Ладно. Вот уже довольно длительное время Катя, выпив,
начинает говорить, что вы спесивы, заносчивы и не желаете иметь с ней дело. Якобы
вашей дружбе много лет, но она лопнула, когда одна из подруг получила бешеные
деньги. Я, правда, один раз возразила:
«Катюша, ты несправедлива, обеспеченная знакомая тебе
помогала, она дала немалую сумму на операцию Степана».
Но мое опрометчивое замечание вызвало у Сониной бурю
негодования, она закричала:
«Как же, можно подумать, хорошая такая! Коли повезло, пусть
делится. К тому же у нее сынок в тюрьме сидел, и я одна знаю правду, да молчу
пока…»
Нина Сергеевна замолчала и склонила голову набок, а я
развела руками, спросив:
– Давайте не стану комментировать ситуацию?
Ефимова кивнула:
– Конечно. Не мое дело разбираться, что правда, а что
клевета. Только, с какой стороны ни посмотреть, везде плохо. Либо она наврала
про тюрьму, либо шантажировала вас. Извините, ее монологи часто были не слишком
разборчивы, но вот о юноше-уголовнике она повествовала отчетливо, далее шел
бред, угрозы, пожелание вам смерти, сообщение о том, что вы обязаны упомянуть
ее в завещании. Можно еще один совет?
Если честно, у меня практически не осталось сил на
продолжение разговора, очень хотелось побыстрее покинуть приветливую,
гостеприимную Ефимову. Но ведь неудобно убежать, оборвав беседу на полуслове,
поэтому я кивнула.
Медсестра оперлась локтями на стол.
– Некоторое время назад на Катю напали грабители, она
вернулась домой совершенно трезвая, бледная и очень испуганная.
Я насторожилась, а Нина Сергеевна спокойно продолжала
рассказ.
…Дама столкнулась с Катей на лестничной клетке. Вышла из
лифта и увидела, что соседка никак не может попасть ключом в замочную скважину.
Решив, что Сонина пьяна, Ефимова, как всегда, собралась вмешаться в ситуацию,
она приблизилась и сказала:
– Катюша, тебе помочь?
– Спасибо, Ниночка Сергеевна, – совершенно трезвым, но
дрожащим голоском отозвалась Сонина, потом повернула голову, и Ефимова ахнула:
на лице Кати начинали угрожающе наливаться синяки.
– Господи, – всплеснула руками медсестра, – что случилось?
– Какой-то подонок пытался отнять сумку, – пролепетала Катя,
– ударил кулаком. Но я не отдала, там кошелек.
– Боже, – запричитала Нина Сергеевна, – в подобном случае
необходимо выполнять требование грабителей! Иначе могут убить!
– Хорошо вам советовать, – неожиданно зло заговорила Катя, –
а мне неоткуда рубли на жизнь брать, приходится за последние сражаться.
С этими словами она исчезла в квартире, Нина Сергеевна,
укоризненно покачивая головой, отправилась к себе. Часа через два в квартиру
Ефимовых позвонил Степан.
– Мама опять напилася, – радостно сообщил он медсестре и
попросил: – Включи мне телик, не работает.
Ефимова пошла с парнем. Сначала она воткнула в розетку шнур
телевизора, невесть почему отключенного от электросети, потом заглянула на
кухню и обнаружила там Катю в обнимку с бутылкой. Синие пятна на лице Сониной
проявились окончательно, и она выглядела ужасно.
– А-а-а, – протянула Катя, – не стая воронов слеталась… Вот,
гляди, что со мной подруженька богатая сделала! Избила! Оболгала! Ну, ничего!
Хоть теперь и не подойти к ней больше, зато я могу… Ну она меня плохо знает!
Теперь точно утоплю! Но не сразу! Пусть еще бабок дает! А потом… весь счет…
завещание… Никита… все разузнаю…
Дальше изо рта Катерины стали вырываться совсем уж
нечленораздельные фразы. Нине Сергеевне удалось увести соседку в спальню и
уложить на кровать.
В полдень следующего дня Ефимова вновь встретилась с Катей
на лестнице, обе женщины одновременно понесли к мусоропроводу полные ведра.
– Болит? – сочувственно спросила медсестра. – Помажь мазью,
быстрее гематома рассосется.
Катя помотала головой.
– Нормально, только выглядит жутко. Вот вчера и правда
больно было. Но я все равно кошелек не отдала!
Нина Сергеевна слегка растерялась.
– Портмоне?
– Ну да, – кивнула Катерина, – рассказывала же вам,
грабитель напал.
– Верно, верно, – забормотала Ефимова и, быстро опустошив
ведро, ушла к себе.
Завершив рассказ, медсестра посмотрела на меня пристально и
спросила:
– Понимаете?
– Не совсем, – ответила я.
Нина Сергеевна нахмурилась.
– На Катю налетел мерзавец, желавший отнять сумку, но Сонина
вцепилась в нее и не отдала. Тогда подонок ударил женщину, но тут его, по
счастью, спугнули прохожие.
– Увы, распространенная ситуация, – кивнула я, – много
негодяев бродит по улицам.
– Но, напившись, Катерина сообщила иную версию, – вздернула
брови Нина Сергеевна, – она обвинила в нападении вас.
– Мало ли что взбредет на ум пьянице!
– Вот, верно подмечено! – менторски заявила дама. – Я, как
близкий к медицине человек, очень хорошо знаю: алкоголики частенько делаются
невменяемыми, «под газом» им видятся всякие малореальные вещи – зеленые черти,
красные мыши. Белая горячка, слышали о такой напасти?
– Конечно.
– И еще! Большинство одурманенных спиртным людей проявляют
агрессию по отношению к своим ближним. Мужчина запросто может убить жену,
детей, мать, а потом, протрезвев, совершенно не понимать, как это произошло. Я
вот что хочу сказать: вам, дорогая, грозит опасность!
– Мне?
