Домработница кинулась в коридор, а я осталась бестолково стоять,
прислонившись к косяку. На меня никто не обращал ни малейшего внимания – все
присутствующие столпились возле дивана, на котором лежала худенькая старушка в
не по возрасту ярком розовом платье.
– Ей совсем плохо, да? – озабоченно воскликнула Настя, прижимая
к себе лихорадочно трясущуюся Чуню.
– Ерунда, – довольно равнодушно ответила толстушка,
открывшая мне дверь, – не в первый раз такое.
– Сказано же было – не ешь дурацкие таблетки! – резко
воскликнул Никита. – Опять дряни нажралась… Ну как человеку объяснить, что
моложе уже не станешь!
– Притворяется, – безапелляционно заявила Ника, – внимание к
себе привлекает. Ей-богу, у некоторых людей абсолютно бескрайний эгоизм. Я села
пить кофе, а ей плохо!
В этот момент старушка на диване громко всхлипнула, Чуня
глянула на нее и завыла в голос.
– Уйми кретинскую собаку! – рявкнул Никита.
– Чунечка, – зашептала Настя, – успокойся. Чего ты разволновалась?
Все хорошо.
Но йоркшириха продолжала рыдать.
– Или ты ее затыкаешь, или я вышвырну эту пакость из окна! –
заорал Никита.
– Не посмеешь! – твердо ответила Настя. – Чуня – мамина
собака. Вот приедет Ми, и что ты ей скажешь?
Серо-бледные щеки Никиты стали принимать синеватый оттенок.
Я вздрогнула. Сына Милады можно было назвать приятным, даже красивым молодым
мужчиной, которого спокойно взяли бы работать на подиуме: у него высокий рост,
стройная фигура, широкие плечи и никакого намека на живот или сутулость. Волосы
его вились крупными красивыми волнами, лицо имело правильные черты и свежую
кожу, покрытую ровным загаром. Наверное, вернулся с моря, а может, посещает
солярий. Пахло от красавчика дорогим одеколоном, ногти у него на руках были тщательно
отполированы, а одежда изумительно подобрана по цвету.
В общем, безупречный мужчина, который смотрится юношей.
Впечатление портили глаза – маленькие, глубоко посаженные, непонятного,
«кошачьего» цвета, то ли карие, то ли рыжие, то ли желтые, что, согласитесь,
совсем уж странно для человека. Глаза Никиты жили отдельной жизнью, и казалось,
на их дне плещется нечто неприятное, отталкивающее. Так красивая гладь озера
скрывает под собой опасный омут, в котором гибнут ничего не знающие о ловушке
купальщики.
Мне стало страшно. Старушка в розовом лежала очень тихо, изредка
издавая странные звуки. Настя пыталась успокоить заходившуюся в истерике Чуню,
Лиза нервно постукивала ногой по паркету, Ника спокойно пила кофе. Никита вдруг
глянул на меня.
– Ты кто? – слетел с его уст грубый вопрос.
Я не успела представиться – из коридора послышался крик Раи:
– Андрей Викентьевич приехали!
И в столовую быстрым шагом вошел полный мужчина лет сорока.
– Что у нас случилось нехорошего? – проворковал он. – Добрый
день, Ника, вижу, ваша печень теперь работает как часы. Лизочка, ангел мой,
отчего на прелестном личике тревога? Настюша…
Андрей Викентьевич не докончил фразу – его взгляд
сфокусировался на лежащей старушке. В одно мгновенье доктор оказался около
дивана и начал действовать решительно. Из чемоданчика появился тонометр, затем
шприцы, ампулы…
Присутствующие смотрели на врача, словно
загипнотизированные, одна Ника преспокойно лакомилась булочкой с таким видом,
словно находилась в столовой абсолютно одна.
– Ее следует госпитализировать, – нервно сказал Андрей
Викентьевич.
– Ой! – воскликнула Настя.
– Похоже, Фаина опять объелась таблеток, – продолжил врач.
– Вот дура! – отреагировала Лиза. – Сто раз говорено было:
прекрати тащить в рот всякое дерьмо! Дохуделась… Теперь кучу денег на ее
лечение истратим. Андрей Викентьевич, можно найти не слишком дорогую клинику? У
нас на данном этапе большие проблемы. Да заткните вы ее!
Последнее восклицание относилось к бьющейся в истерическом
припадке Чуне.
Никита обнял жену за плечи и широко улыбнулся. Блеснули
красивые, ровные, белые зубы.
– Милая, ты забыла, мать давно прикрепила всех к больнице
«Забота» и оплатила годовые абонементы. Насколько понимаю, особые расходы нам
не грозят?
– Нет, – ответил Андрей Викентьевич, – вы имеете там полный
спектр услуг. Милада предусмотрела все возможные форс-мажоры, даже страховку на
случай похорон.
– Совсем хорошо! – обрадовалась Лиза. – А то у нас сейчас с
деньгами полная труба.
Никита подтолкнул жену к двери.
– Дорогая, тебе надо пойти отдохнуть!
– С какой стати? – заупиралась его половина.
– Очень нервничаешь.
– Я?
– Ты.
– Совсем не… – завела было Лиза, но тут муженек уже довольно
грубо поволок ее вон из столовой.
– Ей сильно плохо? – прошептала Настя.
Андрей Викентьевич глянул на девочку.
– Ну, скажем, не слишком хорошо. Фаина человек немолодой, и
лучше перестраховаться – пусть она пару денечков проведет в стационаре.
– Господи! – запричитала Рая. – А бледная-то какая! Вот не
повезло, вот скрутило…
– А не надо чужие чашки хватать, – внезапно вмешалась в
разговор Ника. – Сколько раз говорила ей: бокал в розовых цветочках мой, а ваш
– с васильками. Нет, вечно брала не свое, вот господь и наказал. И правильно:
не хапай чужие вещи!
Настя заморгала, и тут в столовую вошли двое мужчин в
голубых комбинезонах, украшенных надписями «Забота».
– Здравствуйте, Андрей Викентьевич, – сказал один.
– Быстро-то вы как… – откровенно обрадовался врач.
– В Ложкине были, – пояснил второй фельдшер. – Как раз там
дела закончили, когда диспетчер позвонила. Мы ее забираем?
Чуня, притихшая было, начала новый концерт. Душераздирающий
вой собачки ударил по нервам.
– Настюша, – ласково сказал врач, – думаю, тебе лучше уйти.
Но девочка словно приросла ногами к полу.
– Вот безобразие! – громко сообщила Ника. – У меня голова
заболела! Андрей, извольте измерить мне давление!
Доктор покорно взял тонометр, подошел к даме. Потом глянул
на меня, спросил:
