Но вегетарианцем отнюдь не был.
Ни в столовой, ни в политике.
Когда доложили о прибытии короля, он сидел на бepeгy небольшого озера в переносном деревянном кресле. Слуги топтались за его спиной между деревьями шагах в десяти, всегда готовые приблизиться по первому знаку.
Его преосвященство не любовался природой. Глаза его были закрыты. И перед мысленным взором проносились картины другого рода.
С левой стороны к креслу приблизился Скансио и тихо прошептал:
– Его величество.
Кардинал не удивился. Ни тому, что король прибыл, ни тому, что он прибыл именно сейчас.
– Сходите за бумагами.
– Да, ваше преосвященство.
Карл Габсбург был великолепен на траве между платанами. Его появление в Испании ввело новую моду на придворные цвета. Фердинанд Католик носил в основном черное и красное и предпочитал, чтобы при его дворе одевались так же. Даже дамы. По этому поводу даже шутили, что его величество находится в вечном трауре.
Новый король любил жизнь и не считал нужным это скрывать. Розовые чулки, голубые колеты, белые перья на шляпах, бежевые плащи, серебряные каблуки – вот каким предстал двор Карла пред очами больного старика, тайного штурмана испанской политики. Старик дремал.
Карл выразительно посмотрел на Скансио.
Тот снова осторожно приблизился к переносному креслу и снова прошептал:
– Его величество.
Свита короля пребывала в затяжном недоумении. Что, собственно говоря, происходит, спрашивали их кривые улыбки и выпученные глаза. Этим вопросам не суждено было скоро прекратиться. Кардинал сказал секретарю:
– Скажите его величеству, что мы будем разговаривать только втроем.
Карл удивился, но не слишком:
– Кто третий?
Скансио поклонился, прижимая к груди многочисленные пергаментные свитки:
– С вашего разрешения, я.
Секретарь дона Хименеса владел очень большим количеством языков, за что, помимо преданности, и был ценим.
Король не знал этого, поэтому в его взоре появился вопрос.
– Господа министры знают только фламандский, господин кардинал – только кастильский, я же и тот и другой.
Его величество счел объяснение резонным:
– Господа, погуляйте по этому дикому парку, спуститесь к воде. По-моему, эти лебеди хотят есть.
Кардинал сидя поклонился, отдавая дань сговорчивости короля.
– Так для чего же вы просили меня приехать?
– Во-первых, я должен вас нижайше поблагодарить за этот визит. Немощь моя так велика, что другим образом наша встреча не могла бы произойти.
– Уважение к старшим – это не только кастильская, но и фламандская добродетель.
– Благодарение Господу, да. Теперь, экономя ваше драгоценное время, я хотел бы сразу перейти к существу дела.
Король кивнул, поглаживая пальцами драгоценный эфес своей шпаги. Он не знал, что его поза выглядит воинственной, и, если бы ему сказали об этом, очень бы удивился. Он думал, что ему удается очень хорошо скрывать свое истинное настроение.
– Начать придется с несколько странной просьбы.
В этот момент слуги принесли большое роскошное кресло. Усаживаясь в нем, Карл кивнул. Мол, здесь у вас все странно, так что давайте и вашу просьбу заодно.
– Мой секретарь сейчас передаст вам эти свитки, и я умолял бы вас немедленно с ними ознакомиться.
Карл усмехнулся:
– Но вы же знаете, я даже говорю по-кастильски нетвердо, письменную же речь не разбираю вовсе.
– На всякий случай, ваше величество, мы к вашему прибытию перевели все на ваш родной язык.
Скансио с поклоном протянул королю пергаменты.
– А что в них?
– Это допросные листы.
– Вы занялись судебными делами, ваше преосвященство? Занятно.
– Это особое дело, ваше величество. Настолько особое, что, мне кажется, и вы должны с ним ознакомиться.
– Но смотрите, сколько здесь всего, мне этого и до полудня не прочесть!
– Однако прочесть надо,– мягко, но твердо сказал его преосвященство.
Карл понял, что именно за этим сюда его и позвали, вот сейчас, собственно, и начнется настоящий торг. Он потрогал пальцем в перчатке ус, дернул, очень по-королевски, губой и развернул первый свиток.
В это время свита его потерянно и бессмысленно бродила по гигантскому неухоженному парку. Министры и пажи негромко переговаривались, пожимали плечами и вздыхали.
– Что делает его величество?
– Читает!
Большинство фламандцев смутно представляли себе, кто такой этот кардинал и почему король уделяет ему столько внимания. Парк был хорош, но вместе с тем раздражал. Повсюду паслись косули и олени, подпускали к себе вплотную, но пребывали в неприкосновенности, ибо никто из гостей не захватил с собой соответствующего охотничьего оружия. Не бросаться же на оленя с кинжалом!
– Взгляните, взгляните, граф, какой красавец!
– А что толку!
– А что делает его величество?
– Читает.
– А мне говорили, что кастильцы дикари.
– Уверяю вас, мой дорогой Вандерхузе, они дикари и есть.
– Однако же главным развлечением у них является, насколько я могу судить, чтение.
– Осторожнее, Видмарк, взгляните, как на нас смотрят эти господа в сутанах. Может быть, они понимают нашу речь.
– Вряд ли это господа. Это слуги его преосвященства.
– Эти слуги глядят как господа.
– А что делает: его величество?
– Читает.
Между тем Карл Габсбург чтение закончил. Не торопясь он свернул последний свиток. Задумчиво коснулся своего надушенного уса.
– Думаю, я понимаю, к чему вы хотите подвигнуть меня, ваше преосвященство.
– Очень рад, ваше величество.
– Но до того как мы начнем… разговаривать, я бы хотел, чтобы вы тоже кое-что просмотрели.
– Любопытно.
Король достал из-за отворота своего камзола свернутое в трубочку письмо. Собственноручно развязал ленточку, которой оно было перевязано, и протянул кардиналу.
Кардинал Хименес очень быстро ознакомился с документом. Это был ответ толедских кортесов на запрос короля. Ответ отрицательный, безапелляционно отрицательный.
– Что вы на это скажете, ваше преосвященство?
– Я всегда был против того, чтобы давать сословиям слишком много власти.
