К. М. Простите, святой отец.
О. X. Ты изучал плавильное дело?
К. М. Нет.
О. X. Откуда тебе могла прийти в голову мысль об этом сплаве, а?
К. М. Она мне приснилась.
О. X. Если ты думаешь, что можешь меня дурачить, как девчонок из Виго…
К. М. Простите еще раз, святой отец.
О. X. Откуда ты узнал об этом сплаве?
К. М. От соседа.
О. X. Чьего соседа?
К. М. У нас в Виго был сосед. Ученый. У него были книги. Старинные.
О. X. Он давал тебе их читать?
К. М. Сам бы я на них никогда не покусился.
О. X. Отчего этот чернокнижник решил, что ты нуждаешься в подобном чтении?
К. М. О святой отец, вы все не так поняли. Дон Хуан не был чернокнижником, он любил читать, только и всего.
О. X. Но ты-то, насколько я могу судить, не был страстным книгочеем?!
К. М. Клянусь Всем святым, не был.
О. X. Почему же он к тебе проникся?
К. М. Потому что у меня не было другого способа проникнуть в его дом, кроме как притворившись, что я проникся страстью к чтению. Простите, что получилось так витиевато, но это сущая правда. Клянусь?
О. X. Что тебе было в доме его?Он был богат? Ах да, понял, у него была молодая дочка.
К. М. Вы способны видеть сквозь каменную стену.
О. X. Ты пришел к нему в…?
К. М. Я встретил его на конном рынке и завел соответствующую беседу.
О. X. Соответствующую конному рынку?
К. М. Нет, соответствующую моим планам. Я заговорил с ним о романе.
О. X. Романе?
К. М. Он назывался «Ульроф и Амаласунта».
О. X. Где ты его взял?
К. М. Это единственное, что осталось у моего бедного отца от моей матери. Не считая меня.
О. X. Твой отец был читателем?
К. М. Ни в малейшей степени. Он ничего не читал, кроме своих трактатов, да и то лишь тогда, когда учился в Саламанке.
О. X. Для чего же ему был нужен этот роман?
К. М. Я не удосужился спросить.
О. X. Итак, ты заговорил…
К. М. Он был тронут, ибо других собеседников, знающих толк в романах, у него в Виго в ту пору уже не было.
О. X. Перемерли?
К. М. Или отправились в дальние страны в поисках подвигов.
О. X. Дон Хуан пригласил тебя домой?
К. М. В тот же день. Уходя от него, я унес для прочтения другой роман. Потом третий, четвертый. Дочь дона Хуана носила траур по своему погибшему брату, а траурное платье —в Испании одна из самых неприступных крепостей.
О. X. Не вижу вэтом ничего дурного.
К. М. Я теперь тоже! Но тогда мне пришлось перечитать целую библиотеку, чтобы иметь возможность обмениваться с Альдонсой хотя бы двумя взглядами в день. Пусть после этого говорят, что современный мужчина скуп, когда ему приходится платить за женское внимание.
О. X. Я понял, среди романов тебе однажды попался трактат, где описывался процесс изготовления гибкого сплава.
К. М. Как великодушно Провидение, когда оно посылает тебе столь проницательного собеседника!
О. X. Провидение послало тебя мне, а меня тебе.
К. М. Только безумный бы спорил. Так вот, лежа на жесткой сарацинской кровати в четырех голых стенах, лишенный вин и общества женщин, я вспомнил вдруг об этом трактате.
О. X. И ты сразу понял, что выход найден?
К. М. Вы иронически улыбаетесь, святой отец, а ведь так оно и было, именно так.
О. X. Ты запомнил этот трактат наизусть?
К. М. Вы слишком высокого мнения обо мне, хотя, если честно, запомнил я немало. Тем не менее, чтобы отвести возможный гнев в случае неудачи, я сказал Харуджу, что мне нужен трактат Адсона из Эвримена под названием «О новой жизни металлов, об огне разрушающем, укрепляющем и превращающем, о любви фосфора и серы, могущей нести смерть».
О. X. Это алхимический труд, я слышал о нем, он состоит в индексе запрещенных.
К. М. Мог ли я знать о том?
О. X. Оставим это, мы не на заседании суда святой инквизиции.
К. М. Воистину оставим.
О. X. Отвечай дальше: тебе был доставлен этот богомерзкий трактат?
К. М. Менее чем через неделю.
О. X. Ты сразу приступил к своему делу?
К. М. Мог ли я затягивать? И тут же в присутствии Харуджа.
О. X. Он сам так потребовал?
К. М. Да. Нашел я то место, где говорилось о соединении нужных металлов и описывались свойства сплава, происходящего от этой любви. Помню, как сейчас, что нужно было смешать одну одиннадцатую фунта чистого эпирского серебра, фунт с четвертью мягкого александрийского железа. Добавить… нет, забыл, прошло все же порядочно времени.
О. X. Забыл или делаешь вид, что забыл?
К. М. Зачем мне лгать? Тем более что самое интересное не в рецепте самом.
О. X. А в чем?
К. М. А в том, что Харудж, выслушав все очень внимательно, велел мне удвоить дозировку. Я все рассчитал со всей тщательностью, а он приказал удвоить!
О. X. Что это могло означать?
К. М. Очень скоро выяснилось. Когда я изготовил и укрепил ему руку таким образом, что она могла под невидимым воздействием пружины двигаться как живая, он велел мне сделать еще одну такую же.
О. X. Ты не спросил зачем?
К. М. И за менее наглый вопрос можно было бы лишиться языка.
О. X. Возможно, ему была нужна запасная?
К. М. Развожу руками, и это мой ответ.
Глава пятая
КОРОЛЬ И КАРДИНАЛ
Карл I не любил страну, которой правил. Он плохо знал испанский язык. Он не выносил Мадрид. Королевский двор, состоявший по большей части из фламандских выходцев и других заграничных авантюристов, делил свое шумное и прожорливое внимание между веселой Севильей и аскетичным Толедо. В то время именно Севилья была самым богатым и населенным городом испанской короны. В ней проживало не менее ста тысяч жителей. Роскошные мавританские дворцы, католические соборы, громадные овечьи и овощные рынки – все это отлично уживалось друг с другом. Все это возбуждало аппетиты иноземной знати. Король всячески подкармливал свою свиту, ибо считал, что только на своих фламандских подданных он может опереться всецело. Судьбы собственно Испании, то есть Кастилии, Арагона, Андалусии, его занимали мало. Пиренейские земли были для него лишь одной из ступеней, с которой можно было бы шагнуть к вершинам «всемирной католической монархии». У этих грандиозных и отнюдь не беспочвенных замыслов были сторонники. Самым главным из них можно было считать римского первосвященника. Папа убеждал короля, что после присоединения юга Италии вместе с Неаполем, после присоединения Сицилии и Сардинии нужно сделать следующие шаг. Заняться Северной Италией всерьез. Надо усмирить города, входившие некогда в Ломбардскую лигу, надо вышвырнуть оттуда обнаглевших французов. Надо сделать столицей этого нового, грандиозного королевства Рим. Вооруженные испанским оружием и римской проповедью католики сокрушат протестантскую ересь в Европе и наложат свою руку на девственные богатства всех Америк и Индий.
