— В хороших руках, — уточнил Оболенский.
— А кто бы спорил…
До оазиса Сива они добрались без особых проблем — египтяне давно уже притерпелись к многочисленным ливийским беженцам, пересекавшим границу без виз и формальностей. В прежние времена здесь проходила Масраб эль-Ихван, Дорога братства, по которой проповедники ордена сенусситов добирались до оазисов западной пустыни. Сегодня египетские солдаты в основном были заняты тем, что охотились на контрабандистов, везущих гашиш, электрические товары или видеоаппаратуру, поэтому все вопросы с ними Сулейман решил быстро и на коммерческой основе. Куда бо́льшую опасность представляли здесь минные поля, установленные вдоль ливийской границы. Восемь лет назад для прохода ралли Париж — Дакар от них был расчищен специальный коридор, но машина итальянской команды все равно напоролась на мину, и несколько участников автопробега получили ранения.
Иванову и его спутникам повезло больше, чем итальянцам, и под колесами их грузовика никаких неприятных сюрпризов не оказалось. Однако дальше, за Бахарию и Каср-Фарафра, двигаться на КамАЗе было бы слишком рискованно — он вполне мог привлечь к себе внимание на любом полицейском посту не только иностранными номерами, но и в первую очередь яркими революционными лозунгами, начертанными по-арабски на брезенте и на кабине.
Впрочем, предусмотрительный Сулейман успел позаботиться и об этом. У ливийской разведки, как оказалось, в Египте хватало друзей и помощников, один из которых уже поджидал их перед деревней Бавити. В его сопровождении КамАЗ заехал на территорию небольшой фабрики по разливу минеральной воды, которая была укрыта от посторонних взглядов глухим забором из желтого кирпича и целой рощей финиковых деревьев…
— Отдыхайте, ребята, — распорядился Иванов, когда Сулейман объяснил ему ситуацию.
— А ты чего, командир?
— Я пока присмотрю, что тут, как.
— Значит, гипс будем снимать прямо здесь? — с серьезным видом кивнул Проскурин.
— У нас есть своя точка на трассе, — голосом артиста Папанова из «Бриллиантовой руки» ответил ему Иванов.
…Автомобилем, на котором предстояло продолжить путь в Судан, оказался новенький, чисто вымытый белый Hyundai HD 170, с установленным на нем морским двадцатифутовым контейнером. Сулейман подогнал КамАЗ к нему почти вплотную, заглушил двигатель, передал ключи тому самому человеку, который их встретил, и по-арабски скомандовал:
— Начинайте. Только, ради Аллаха, пусть делают все осторожнее…
Перемещение сорока тяжелых металлических бочек из кузова армейского грузовика в контейнер заняло не так уж много времени. Четверо молчаливых людей — по виду, самых обыкновенных фабричных рабочих, — с помощью автопогрузчика и специальных захватов выполнили эту работу еще до того, как Оболенский, Проскурин и Карцев успели помыться, привести себя в относительный порядок и съесть принесенный гостеприимными хозяевами обед.
— Закрываем? — уточнил Сулейман.
Иванов на всякий случай заглянул еще раз под брезент КамАЗа — там было пусто. Потом подошел к контейнеру, который оказался заполнен немного больше чем наполовину:
— Закрываем.
Сулейман с его помощью сдвинул створки и запер контейнер. Навесив сверху дополнительный замок, он убрал в карман один ключ, отдал второй Иванову и подал знак стоявшему неподалеку молчаливому арабу. А спустя еще пару минут контейнер был по всем правилам опломбирован для таможенного досмотра.
— Что с нашей-то машиной делать будем?
— Я приказал своим людям ее уничтожить, — ответил Сулейман. — Но, думаю, они все равно не послушаются. Разберут и продадут на запасные части…
— Ну, что, товарищи, вам нравится? — спросил он, когда все опять собрались в дорогу.
— Как мы тут впятером-то поедем? — в свою очередь задался вопросом Проскурин, перекидывая на спальное место в кабине корейского грузовика сумки с оружием и личными вещами.
— Так и поедем, — вздохнул Иванов.
И действительно, так и поехали. Как говорится — в тесноте, да не в обиде. Оазис Фарафра, оазис Дахла, городок Эль-Харга в одноименном оазисе, где все-таки пришлось остановиться, чтобы заправить бак топливом… Из семисот с лишним километров пути Иванову запомнились, пожалуй, только известняковые глыбы Белой пустыни, напоминающие своей формой гигантские грибы-поганки, расплодившиеся на песке.
— Послушай, так что ты там выяснил про пароход? — вспомнил Карцев.
— Он еще не пришел в Порт-Судан, — ответил Оболенский. — Ожидается завтра.
— Удачно получилось. — Алексей внимательно посмотрел на дно пустого бокала и зачем-то пару раз наклонил его из стороны в сторону: — Когда вернемся, куплю себе катер. Или яхту.
— У тебя же, Петрович, по-моему, был уже катер? — удивился Иванов. — Ты сам рассказывал.
— Пришлось продать. Оборотные капиталы были нужны. А теперь опять куплю.
— Зачем?
— Кататься, — пожал плечами Алексей Карцев. — Представляете? Кругом вода, вода, вода… и никаких песков.
— Надо бы ребят сменить, — напомнил ему Иванов.
— Будет сделано, командир. Уже выдвигаюсь.
Оставлять грузовик без присмотра было нельзя, и сейчас в нем дежурили Сулейман и Проскурин.
— Я, значит, тоже пойду, — поднялся из-за стола Оболенский.
— Давай, — кивнул переводчику Иванов и попросил: — Оставь еще немного денег. Наверняка ребята чего-нибудь захотят.
— Без проблем…
Николай и ливиец пришли на освободившиеся места в кафе минут через пять.
— Все в порядке? — спросил Иванов, когда они забрали со стола пачку мятых египетских фунтов, сходили к стойке и вернулись с едой и напитками. — Чем занимались?
— Передачи по радио слушали.
В кабине корейского грузовика был не только работающий кондиционер с установкой для климатического контроля, но и прекрасный радиоприемник.
— И что, какие новости?
Представление о ситуации в Ливии они уже, в общем, имели. По дороге Оболенский переводил своим спутникам почти все из того, что по этому поводу говорилось египетскими средствами массовой информации. Если верить их сообщениям, город Триполи сдался почти без боев, личная гвардия Муаммара Каддафи побросала оружие и разбежалась, а вожди кочевых племен признали власть Переходного национального совета. Семья свергнутого диктатора якобы перебралась в Алжир, а сам он — то ли убит повстанцами, то ли скрылся в Венесуэле, то ли прячется где-то поблизости от границы с Тунисом…
Относительно будущего Каддафи почти все местные обозреватели сходились на том, что ливийский сценарий принципиально отличается от тунисского и египетского. Бен Али смог сбежать в Саудовскую Аравию, Хосни Мубарак отказывался, и у него сохранилась возможность предстать перед судом в своей стране. А полковнику просто некуда уходить. Остаться в Ливии в качестве рядового гражданина он не сможет, так как слишком многие его ненавидят. В большинстве арабских стран, как и на Западе, с Муаммаром Каддафи готовы побеседовать не как с политическим мигрантом, а только как с обвиняемым в преступлениях против собственного народа.
