Откуда и куда стреляли, определить оказалось невозможно даже усилиями всего коллектива — возникало такое впечатление, что беспорядочная пальба, почти не затихая, доносится отовсюду. Поэтому после непродолжительной остановки решено было двигаться дальше, приняв дополнительные меры предосторожности.
— Еще раз… — повторил инструктаж Оболенский. — Ты, Коля, у нас теперь египтянин. Поэтому только молчишь и киваешь. Если что, говорить буду я.
— Все понятно, — кивнул Николай.
— Сулейман в вашей машине — за старшего. Огонь открывать только по его команде.
— Постараемся. — Иванов поправил на плече ремень автомата и почти незаметным движением дотронулся до «грача», спрятанного под одеждой.
— Вы двое разговариваете между собой только по-итальянски. Или, хотя бы так, чтобы выглядело похоже… — усмехнулся Оболенский. — На все вопросы, которые вам будут задавать, реагируете идиотской улыбкой, потом показываете на переводчика. Как, собственно, и положено иностранцам.
— Хомо хомини люпус эст
[16]
— попытался блеснуть эрудицией Карцев.
— Это вообще-то не совсем по-итальянски.
— Ну, ладно придираться-то.
— Поехали, чего стоять? Упремся — разберемся…
Причина повсеместной пальбы выяснилась через несколько километров при первой же встрече с повстанцами.
— Все в порядке, Коля, — сообщил Оболенский, забираясь обратно в кабину. — Это не война. Это праздник. Что-то вроде салюта победы.
— Кто кого победил-то? — понизив голос почти до шепота, уточнил Проскурин и начал осторожно выруливать вслед за «виллисом» от обочины.
— Говорят, CNN показала по телевизору, что войска оппозиции вчера ночью заняли Триполи. Резиденцию полковника Каддафи не то расстреляли из танков, не то разбомбили до основания. Сам он, вроде, убит или скрылся в Алжире, зато в плен взяты двое его сыновей.
— Что-то не верится…
Прежде чем высказать свое мнение, Оболенский расплылся в широкой улыбке и помахал кому-то на прощание через опущенное боковое стекло. В ответ раздалась короткая, безобидная очередь в воздух из автомата и радостный крик по-арабски.
— Какая разница? Главное, им сейчас не до нас.
И действительно, из-за всеобщего всенародного ликования паспорта и бумаги пришлось показывать только на одном из многочисленных блокпостов, установленных повстанцами вдоль дороги на север, и вдоль трубопровода, соединяющего крупнейшее в мире нефтяное месторождение Серир с побережьем страны. На остальных контрольно-пропускных пунктах оказалось вполне достаточно пары-тройки приветственных восклицаний с обеих сторон и двух блоков сигарет «Мальборо», которые Карцев раздарил ополченцам по случаю праздника.
— Нет, послушай, но кто бы подумал, что это сработает… — не переставал удивляться Проскурин, стараясь выдерживать дистанцию до джипа, который пылил впереди.
Старенький «виллис» поразительно напоминал сейчас армейские внедорожники, которые можно увидеть на улицах Питера или Москвы в День десантника. Только вместо знамени ВДВ, над ним развевались трехцветный флаг оппозиции и большое полотнище с эмблемой итальянской энергетической компании ENI
[17]
.
Большегрузный КамАЗ, разумеется, также был разукрашен по полной программе. Кроме государственного итальянского флага, закрепленного над кабиной, на его бортах были намалеваны белой краской арабские лозунги с проклятиями в адрес Муаммара Каддафи и пожеланиями свободы героическому ливийскому народу. Дополнительно, на всякий случай, на всех металлических бочках, стоявших в крайнем ряду, красовались большие наклейки с логотипом все той же…
— Они что здесь, действительно так итальянцев любят?
— Нет. Они к ним уже просто привыкли, — немного подумав, пояснил Оболенский.
Действительно, мало кто из ливийцев вспоминал теперь недобрым словом период недолгого итальянского колониального владычества. Зато работа на предприятиях по разведке, добыче и переработке углеводородного сырья многим из них дала средства к существованию — за последние годы ENI вложила в экономику Ливии миллиарды долларов, импортируя из страны до пятисот тысяч баррелей нефти в день. К тому же всем было прекрасно известно, что именно итальянцы совместно с французами начали нынешнюю военную кампанию против режима Каддафи.
— Между прочим, перед самой войной ENI планировала сделку с нашим «Газпромом»…
— С чьим, простите, «Газпромом»? — уточнил Проскурин, который всегда недолюбливал отечественных олигархов.
— С российским, — усмехнулся Оболенский. — Итальянцы должны были уступить нефтяной «дочке» «Газпрома» примерно треть в проекте разработки ливийского нефтегазового месторождения Элефант. Сумма контракта оценивалась в сто восемьдесят миллионов долларов, но Россия уже имеет здесь две собственных разведочных лицензии на суше и на шельфе. Ну, еще доли в некоторых концессиях…
— И что теперь будет с этим контрактом? — Проскурин махнул рукой в сторону, из которой донесся очередной раскат праздничной автоматной стрельбы.
— Не знаю. Не думаю, что итальянцы захотят делиться. Тем более что сделка по месторождению Элефант продвигалась и готовилась под личные гарантии полковника Каддафи.
— «Газпром»… — с выражением произнес Проскурин. — Мечты сбываются.
— В первый раз, что ли? Вспомни Кубу, Германию или, к примеру, Ирак… — Военный переводчик посмотрел за окно, на бесконечные трубы, по которым из Ливии на экспорт перекачивается черное золото. — Знал бы ты, сколько денег мы там потеряли.
— Мы с тобой потеряли? — не удержался от уточнения Николай.
— Страна потеряла. И мы с тобой, значит, тоже…
На участке магистрального трубопровода, мимо которого они сейчас проезжали, были явно заметны следы разрушений, которые кто-то поспешно восстановил. Оболенский припомнил, что месяц или два назад в средства массовой информации по этому поводу выплеснулся целый поток взаимных обвинений — представители полковника Каддафи утверждали, что бомбардировку крупнейшего восточного месторождения совершили самолеты НАТО, а оппозиция пыталась доказать, что это дело рук правительственных войск.
— Говорят, геологические запасы нефти только в этом районе оцениваются почти в четыре миллиарда тонн.
— Это много?
— Этого достаточно, чтобы начать войну. — Оболенский высунул руку через боковое окно, чтобы поправить трехцветный флажок над кабиной:
— Между прочим, ENI имеет свои интересы и у нас дома. Итальянцам принадлежит половина газопровода «Голубой поток», большой пакет акций компании «Газпромнефть», а когда обанкротился «ЮКОС», они прикупили себе еще кое-какие активы Ходорковского.
