— Сулейман, друг, дай дернуть? — попросил Николай.
— Пожалуйста.
Стараясь не замечать взгляда старшего группы, Проскурин принял сигарету от водителя, который даже не подумал при этом хотя бы на километр снизить скорость. Затянулся два раза и опустил веки:
— Хорошо! Забытый запах молодости…
— На здоровье, дорогой друг, — пожелал Сулейман. — Никто больше не хочет? У меня еще есть.
Алексей Карцев спал, а остальные пассажиры отказались, поэтому Сулейман докурил самокрутку и выбросил ее за окно, в темноту…
Часа через два сумасшедшей езды решено было сделать остановку и выпить кофе.
Пока Оболенский возился с термосом и пластиковыми чашками, Сулейман взял фонарик, чтобы осмотреть машину снаружи.
— Так вот ты какая, жопа мира, — высказал Николай свое мнение по поводу окружающей действительности.
Вокруг была только кромешная чернота и песчаные, низкие дюны — даже звезды попрятались за облаками. Дул сухой и сильный южный ветер.
— Да уж, действительно тьма египетская… — оглянулся по сторонам Оболенский.
— Сколько мы проехали?
— Километров двести. Или немного больше…
Незадолго до рассвета поездка едва не закончилась. На одной из колдобин машину вдруг занесло, и она едва не перевернулась — однако Сулейман резко вывернул руль, так что пассажиры отделались легким испугом. Впрочем, скорость он после этого так и не сбавил.
Над горизонтом стремительно и величественно взошло африканское солнце. Сразу стало понятно, что песчаная равнина уже сменилась предгорьем и скалами.
— Скоро будет граница, — сообщил Сулейман и вопросительно посмотрел на соседа.
— Остановимся, — отдал приказ Оболенский. Потом обернулся назад: — Вооружайтесь.
Сулейман затормозил, подняв колесами автомашины красноватую тучу пыли. Вышел, открыл багажник и передал спутникам два больших, очень тяжелых баула.
Первый был предназначен, скорее всего, для погибших офицеров спецназа, поэтому содержимое его формировалось заранее, в соответствии с их персональными вкусами и предпочтениями.
— Кто желает?
— Ну, давай мне… — отозвался Проскурин. — Ни разу не пробовал.
— Нормальная штука. Не пожалеешь.
Из двух иностранных пистолетов-пулеметов Heckler & Koch один достался Николаю, а другой — Алексею Карцеву, который, впрочем, не высказал по этому поводу особой радости. Пистолетов тоже была только пара, зато отечественного производства — девятимиллиметровые «Грачи» с магазином на семнадцать патронов.
— Этот я забираю себе, — объявил Иванов и протянул второй пистолет Оболенскому. — А этот, значит, вам…
— Спасибо, командир.
— Пользоваться приходилось когда-нибудь?
— Приходилось, — не стал вдаваться в подробные объяснения выпускник военного института иностранных языков. Судя по тому, как он уверенно взял в руки оружие и извлек магазин, сомневаться в словах Оболенского оснований не было.
Поэтому Иванов достал из баула большую коробку с патронами:
— Снаряжайте пока… Сулейман?
— Слушаю вас, уважаемый друг.
— Выбирайте себе, что понравится. — Михаил Анатольевич быстро покончил с содержимым первой сумки. В ней помимо огнестрельного оружия и боеприпасов оказались два легких бронежилета, два прибора ночного видения и еще несколько полезных мелочей, без которых не может обойтись ни один уважающий себя сотрудник спецподразделения.
— Красиво жить не запретишь, — позавидовал Карцев, примеряя на ладони нож, убийственно красивый и в прямом, и в переносном смысле.
Вторую сумку собирал Оболенский, и ее содержимое выглядело намного скромнее и проще. Зато фляги, аптечки, сухие пайки для пустыни и портативные радиостанции были приготовлены для всех, не исключая водителя. Кроме того, на самом дне баула обнаружились три автомата АК-47, брезентовый подсумок со снаряженными магазинами и тяжеленный, похожий на старую черепаху, советский армейский бронежилет времен разгона демонстраций в Ереване и Тбилиси.
— На всякий случай прихватил, — пояснил Оболенский. — Пригодится.
— Надеюсь, что не пригодится… — Иванов обернулся к ливийцу: — Присмотрели себе что-нибудь, дорогой Сулейман?
Выбор стрелкового вооружения был, по совести говоря, невелик. Поэтому Сулейману пришлось взять «калашников» и в придачу к нему два магазина с патронами. Оставшиеся автоматы вместе с двумя последними магазинами Иванов распорядился также переложить в салон, под ноги Оболенскому:
— А то у нас там, на заднем сидении, вообще не повернуться будет.
Ладно, подумал Михаил Анатольевич. Все-таки предстоит не диверсионный рейд по тылам врага. И не охота в горах на какого-нибудь неуловимого главаря бандформирования. Так что имеющегося в наличии ассортимента вполне должно хватить для выполнения поставленной задачи.
— Пристреляться бы… — напомнил Проскурин, любуясь импортным пистолетом-пулеметом.
— Времени нет, — огорчил его Иванов. — И шуметь, как я понимаю, не нужно.
Радиостанции, тем не менее, решили проверить — хотя бы в тональном режиме. Все пять, кажется, оказались исправны.
— Зарядки-то хватит?
— Есть запасные аккумуляторы.
Наконец содержимое сумок было распределено.
— По местам! Поехали.
В машине стало еще теснее, и оставалось только надеяться, что это ненадолго…
Примерно километров через двадцать Сулейман свернул с того, что в этих краях называли дорогой, — впереди был военный городок какой-то египетской войсковой части. Солнце припекало уже в полную силу, и очень кстати на пути обнаружилось что-то вроде райского уголка. Пальмы, сочная, густая зелень, родник… Сулейман долил в радиатор прохладной воды, все наполнили фляги, пластиковую запасную канистру.
Подремать часок-другой в тени кустов не получилось. Зато еще до полудня воображаемая во всех смыслах граница с Египтом осталась далеко позади. А спустя еще примерно час с четвертью на горизонте показался оазис Куфра…
Первоначально в этих краях жили бедуины хамитского племени тубу. Три сотни лет назад они были вытеснены отсюда арабами и ушли в горы. В тридцатых годах прошлого века оазис стал центром сопротивления итальянской колониальной власти, которое продолжалось до тех пор, пока весной сорок первого года итальянцы не капитулировали перед войсками свободной Франции. Впоследствии городок, расположенный в оазисе, стал центром крупнейшего ливийского муниципалитета Эль-Куфра. Справедливости ради следует отметить, что муниципалитет этот является еще и самым не заселенным в стране — на полмиллиона квадратных километров пустыни Сахара здесь всего пятьдесят тысяч жителей. Считалось, что оазис Куфра, а также прилегающие к нему территории вплоть до границы с Суданом и Республикой Чад контролируются Муаммаром Каддафи. Во всяком случае, как пояснил Сулейман, незначительные вооруженные стычки с повстанцами из Бенгази до сих пор неизменно заканчивались победой правительственных войск.
