— Привет, Фрэнк, добрый вечер. Я здесь, чтобы заключить
мир между нами раз и навсегда. У меня есть предложение для тебя и твоего отца.
— Ты, должно быть, спятил. — Фрэнк вынул из-за
пояса пистолет и нацелил его Джеку в лицо. — Убирайся отсюда.
Джек приподнял бровь.
— Скажи, твой отец дома?
— А ты храбрый, Райерсон. Отдаю тебе должное. Ты что, в
самом деле думаешь, будто мы позволим тебе уехать отсюда живым?
— Но ведь в наших общих интересах положить конец
вражде, пока еще кто-нибудь не пострадал.
— Надо было думать об этом раньше, до того, как мой
брат был убит из-за тебя. Вражда не кончится до тех пор, пока не сдохнет каждый
Стэндиш и каждый Райерсон.
Джек пожал плечами:
— Если бы ты выслушал меня, ты бы мог уяснить, что тебе
необходимо, чтобы хоть один Райерсон остался в живых.
— Какого дьявола все это значит? — Фрэнк оскалил
зубы. — Нам плевать на все твои хитрые бостонские делишки. Если бы ты не
встал нам поперек дороги, «Шпора» была бы нашей уже к концу года. Это
единственное предложение, которое меня интересует.
— Вот как? И ты хладнокровно собираешься убить меня? Не
думаю, чтобы коронер на сей раз вынес вердикт о несчастном случае!
— — Ты нарушил права владения. Проехал по моей земле. У
меня есть свидетели.
— Хватит, Фрэнк, — послышался усталый голос с
крыльца, и перед ними появился Уолт Краун.
Джек невольно вытаращил глаза, увидев, насколько изменился
глава семейства за три короткие недели. Множество новых морщин появилось у него
на лице, гордая осанка исчезла, плечи поникли.
— Соболезную твоей утрате, Уолт, — совершенно
искренне сказал Джек.
— Сомнительно, поскольку ты был причиной этой
утраты! — прорычал Фрэнк.
Джек сосредоточил взгляд на отце.
— В какой-то мере мы все в том повинны, не правда ли?
Причиной была кровная вражда. И потому я здесь.
Хочу убедиться, что больше никто не пострадает.
— Есть только один способ прекратить вражду,
Райерсон, — заверил Джека Уолт. — Вернуть мне мою землю.
Если ты здесь за этим, прекрасно. Если нет, тебе лучше сесть
на твою лошадку и убраться отсюда подобру-поздорову, пока Фрэнк не совершил
такое, о чем мы все будем жалеть.
— Ты собираешься его отпустить? — так и взвился
Фрэнк. — Почему? Из-за него погиб Рэнди. Если он не будет больше путаться
у нас под ногами, «Шпора» не продержится и месяца. Его вдова будет умолять нас
приобрести «Шпору» по любой цене, какую мы назовем.
— Ты меня порой беспокоишь, мальчик. — Краун
покачал головой. — Ты не можешь хладнокровно убить Райерсона, как бы он
того ни заслуживал.
— Но, па…
— Довольно! — Искра прежнего огня вспыхнула в
голосе старика. — Входи, Райерсон. Послушаем, что ты скажешь. Фрэнк! Ты
немного остынь, а потом присоединишься к нам.
Джек последовал за Уолтом в дом. Он оказался в комнате,
которая служила одновременно конторой, гостиной и складом. Ящики, полные
документов и газет, в полном беспорядке громоздились у стены. Грубо сколоченные
деревянные стулья соседствовали с дорогой кожаной мебелью. У одной из стен
стоял огромный дубовый письменный стол с двумя кингстонными коробками по бокам,
и Джек вспомнил то место из дневника Эйба Стэнднша, где говорилось, что отец
Уолта Рэндольф Краун использовал эти своеобразные сейфы для хранения самых
ценных вещей. Эти хранилища были отделаны медью и кожей, и если верить Эйбу, то
в каждой рукоятке было скрыто крохотное лезвие острого как бритва кинжала,
умело замаскированное сложными украшениями.
— Присаживайся, — предложил Джеку старик, указывая
на простой деревянный стул напротив письменного стола и в отдалении от сейфов.
Джек подчинился, а Уолт, усевшись за стол, наклонился вперед и заговорил с
неожиданной свирепостью:
— Не делай ошибок, Райерсон. Я считаю тебя и твою родню
ответственными за смерть моего сына. Я не позволил Фрэнку убить тебя только
потому, что не хочу видеть последнего из моих потомков в петле. Излагай свое
дело и убирайся с моей земли.
— Смерть твоего сына была результатом несчастного
случая, а главная ее причина — отвратительная и бессмысленная вражда. И еще
чья-то смерть — только вопрос времени, Уолт. Ты должен это понимать.
— Так покончим с ней. Верни мне мою землю. Я даже
заплачу тебе за нее — немного, а с чего мне вообще платить, если через
несколько месяцев я получу ее даром? Разве что за ваш отъезд, твой и твоей семьи,
безвозвратный. За это стоит заплатить. Какую цену ты назначишь?
— Я приехал сюда не за тем, чтобы торговаться. Я
приехал сюда предупредить, что на кону у тебя куда большая ставка, чем ты
предполагаешь. Нечто бесценное. То, что дороже любого ранчо. Твой внук.
— Мой?
Кровь отлила от морщинистого лица.
— Моя двоюродная сестра носит под сердцем ребенка
Рэнди. Если бы Фрэнк в ту ночь, когда он убил Рэнди, довел задуманное до конца,
он убил бы и Луизу, сначала ее изнасиловав. Мой приезд на место трагедии предотвратил
это второе убийство. — Джек поднял глаза на старика. — Если бы Фрэнк
убил ее, я выследил бы его и убил. Ты остался бы в полном одиночестве. Ты бы
даже не узнал, что потерял внука. Вот к чему приводит кровная вражда, Уолт. Не
тверди себе, что тебе нечего терять, поверь мне, ты теряешь очень многое.
— Внук. — Уолт облизнул пересохшие губы. —
Это многое.
— Согласен.
— Фрэнк напал на нее? Я ничего об этом не знал. Она
сильно пострадала?
— С ней все в порядке. Ее тошнит, она много плачет,
отчасти из-за беременности, отчасти из-за гибели Рэнди.
Но все обойдется. И она станет отличной матерью.
— В Бостоне?
Джек посмотрел на него сочувственно.
— Я не ранчер, Уолт. И мне нужно, чтобы Луиза жила в
моем доме. Но я сомневаюсь, чтобы мы могли отсюда уехать до того, как родится
ребенок. Так что ты проведешь какое-то время с твоим внуком после его рождения
при условии, что мы справимся со всей этой тяжкой неразберихой. И кто знает,
может, этому человечку понравится мысль заделаться скотоводом на ранчо. —
Наклонившись вперед, он проговорил настойчиво:
— Самое главное, чтобы ребенок был жив. Одного этого
достаточно, чтобы ты захотел уладить наши противоречия.
— Каким образом их уладить?
Джек улыбнулся, ободренный этим простым вопросом.
