Тринити кивнула, свернулась клубочком на диване и с
гордостью наблюдала за тем, как методично Джек трудится над спасением «Шпоры».
* * *
Через две долгие недели после смерти Рэнди Луиза вышла
наконец к общему завтраку, но тут же бросилась прочь, заливаясь слезами. Элена
велела всем оставаться за столом, а сама поспешила следом за девушкой.
— Тоска довела ее до болезни, — прошептал Джек,
такой же бледный, как его кузина.
— И ты доведешь себя до полного изнурения долгими
часами бесконечной работы, — заметила Тринити. — Я начинаю думать,
что Райерсоны еще более неразумны и упрямы, чем Стэндиши.
Это замечание вызвало у Джека виноватую усмешку.
— Я искренне верю, что разберусь в этой путанице,
медленно, но верно. — Он перевел взгляд на дверь. — Надо бы послать
за врачом для Луизы. Все это слишком затянулось, я боюсь, что она доведет себя
до полного истощения.
— Элена говорит, что через несколько месяцев она
почувствует себя лучше, — бодро сообщила брату Джейни. — Она
embarazada.
— Что такое?
— Это когда ты болеешь удивительной болезнью, —
пояснила Джейни. — Так говорят Элена и ее tia. Они всегда смеются, когда
разговаривают об этом. Так что не беспокойся, — добавила она, намазывая
тортилью сливочной пастой с кукурузой и сыром. — Она выздоровеет через
несколько месяцев.
— Тринити? — даже не выговорил, а прошипел Джек.
— Я пойду и расспрошу ее немедленно. Не спеши с
выводами, Джек.
— Они собирались пожениться, но.., не могли же они…
— Верно. Скорее всего это недоразумение.
Джек спрятал лицо в ладони и что-то забормотал себе под нос,
и хотя Тринити не разбирала слов, она прекрасно поняла чувство, их вызвавшее:
это новое бремя, которое в дополнение к прочим судьба обрушила на плечи Джека,
могло стать той самой соломинкой, сломавшей спину верблюда.
* * *
При всем том, что несомненная беременность Луизы потрясла
Тринити, она дала толчок ее воображению в нескольких неожиданных направлениях.
Она размышляла, например, о том, на кого будет похож ребенок: на Рэнди с его
приятным лицом, но и с ненавистным «крауновскнм» подбородком, или на Луизу с ее
ошеломляющей красотой и зелеными глазами, почти такими же яркими и сверкающими,
как у Джека?
«Если у нас с Джеком родится ребенок, — поддразнила она
себя, — у него тоже могут быть зеленые глаза. Можешь ли ты представить
себе нечто более восхитительное?»
Тринити посмеялась своим мыслям, прежде ей несвойственным,
потом задумалась совсем о другом. Прошла уже неделя с тех пор, как они с Джеком
не были вместе в постели: он не приходил к ней, а она не заходила к нему в
кабинет, не желая отвлекать от работы, в которую он был фанатично погружен, и к
тому же понимая, насколько тяжело он переживает горе Луизы, в котором отчасти
считает себя повинным, и беременность этой совсем юной девушки, неготовой к
житейским трудностям.
Тем не менее прошла неделя, и Тринити томилась желанием
близости с мужем, полагая, что и ему этой близости недостает. Она решила надеть
подвенечное платье и ждать Джека у себя на балконе, надеясь, что этот наряд
вызовет у него воспоминания об их страстных объятиях, о том, как они оба упали
в кабинете на ковер и отдались друг другу в любовном неистовстве.
Но когда Джек вернулся уже в сумерках домой, он приехал не
один; с ним был Клэнси, и оба они о чем-то увлеченно толковали. Тринити
шмыгнула в комнату и затаилась, время от времени высовывая голову в дверь —
осторожно, чтобы ее не дай Бог не заметили! — и выжидая подходящий момент.
Она едва не выдала свое присутствие взрывом смеха, когда ее
насквозь пропылившийся муж зашагал прямо к колоде с водой для лошадей и без
долгих церемоний окунул голову в воду, потом выпрямился и быстро встряхнулся,
словно эта процедура могла заменить ему ванну. Жил ли он когда-нибудь так
близко к земле? Был таким простым? Практичным — да. Но жизнь на ранчо изменила
его. Она изменила их обоих, разве не так?
И как бы назло задуманному Тринити искушению Джека,
откуда-то выбежала Джейни с громким воплем «Ты дома!» и радостно завизжала,
когда Джек подхватил ее и подбросил в воздух.
— Ты по мне соскучилась? — спросил он.
— Мы получили письмо от Эрики! Вот! Мы с Мэри, хотим,
чтобы ты распечатал его прямо сейчас.
Эрика? Тринити скорчила недовольную мину, но тотчас
смягчилась, увидев на лице Джека зеркальное отражение собственного
неудовольствия.
— Чего она еще хочет? — буркнул он.
— Может, она соскучилась по нас? — обиженно
проговорила Джейни. — Ведь мы по ней скучаем, верно?
— Не особенно.
Тринити усмехнулась и подошла к перилам балкона, радуясь
реакции Джека.
— Я присмотрю за лошадьми, а ты читай свое
письмо, — сказал Клэнси.
— Оставь Рейнджера со мной, я обещал ему особую награду
за то, как он справился с этим чертовым быком.
— И не корми моего поросенка, — попросила
Мэри. — Я тоже обещала ему награду.
Клэнси засмеялся и хлопнул Джека по плечу:
— Не забывай, что красавица жена ждет тебя наверху.
Тринити была и удивлена, и тронута тем, что Клэнси выступил
в роли Купидона. И надеялась, что это напоминание вдохновит Джека.
— Что пишет Эрика? — не отставала Мэри.
— Она передает всем привет.
— Уау! А мы можем послать ей привет?
— Можем и сделаем это завтра. А теперь пойди и помоги
Клэнси, не то он накормит поросят без тебя.
Джек отошел в тень под дубом, прислонился к стволу и
принялся внимательно читать написанное Эрикой.
Сначала он нахмурился, потом понимающая улыбка приподняла
уголки его губ, потом он промычал что-то досадливое. Тринити казалось, что это
Эрика завораживает его даже на расстоянии тысяч миль отсюда. Джек выпрямился,
глаза его заблестели, он вернулся к уже прочитанной странице и перечитал ее
снова.
Тринити давно уже не видела на его лице подобного выражения,
не видела живой, уверенной, прекрасной улыбки, и у нее едва не подогнулись
колени от внезапной слабости, потому что улыбка предназначалась не ей, не его
сестрам, не жизни на ранчо. Она предназначалась Эрике.
Сердце у Тринити замерло, когда она вообразила себе, о чем
пишет Эрика бывшему жениху.
Но вот плечи Джека опустились, улыбка исчезла и сменилась
выражением глубокого сожаления. Он медленно покачал головой, сложил письмо и
бережно спрятал его в карман жилета, поближе к сердцу.
