— Но Джек приехал. Сейчас только это имеет значение.
— Ты считаешь, что шериф нам поверил? Насчет Рэнди?
— Я убежден, что он поверил. — Джек наклонился,
подхватил Луизу под коленки и поднял. — Я отнесу тебя в постель. Тебе надо
спать. Я посижу около тебя ночью, если хочешь.
Луиза посмотрела ему в глаза и склонила голову ему на плечо,
поблагодарив голосом таким несчастным, что Тринити едва удержалась от слез.
— Иди, Джек, — проговорила она очень тихо. —
Завтра утром все будет выглядеть иначе — не таким безнадежным. А Луиза? —
Она подошла и погладила девушку по голове. — Завтра нам предстоит
приятная, спокойная поездка. Иди спать, а я позабочусь о Мэри и Джейн.
Джек благодарно улыбнулся ей, крепче прижал к себе Луизу и
направился к лестнице.
Глава 13
Джек провел у постели Луизы всю ночь и выглядел хуже некуда,
но тем не менее с утра пораньше, пока солнце не поднялось высоко и не начало
припекать, отправился к стаду. Тринити сменила его на посту и час за часом
терпеливо выслушивала исповедь-самообвинение; в конце концов Луиза заснула
по-настоящему крепко, впервые после своего испытания.
К этому времени к ним прибыл шериф, и сердце у Тринити
похолодело. Однако новости оказались благоприятными — если можно было
употребить подобное выражение при данных обстоятельствах. Рэнди был мертв, но
коронер в конечном итоге признал его смерть результатом несчастного случая.
При всей своей жаркой ненависти к Фрэнку Тринити была
вынуждена признать, что любой другой результат расследования был бы слишком
жестоким.
Если Тринити и лелеяла горячие надежды на то, что вскоре
станет надевать свое шелковое ночное одеяние и являться в нем к супругу или
вести с ним разговоры о перспективах их счастливого будущего, то надежды эти
растаяли при известии о войне, объявленной Уолтером Крауном владельцам ранчо
«Сломанная шпора»: он, так сказать, бросил перчатку, предложив тем рабочим,
которые немедленно перейдут от Райерсонов к Краунам, оплату в десятикратном
размере. За обедом Джек со стоическим выражением на лице просчитывал ситуацию.
Они обсуждали вопрос с Клэнси и пришли к выводу, что не смогут сделать
соответствующее предложение всем своим работникам, за исключением троих,
наиболее ценных; Малыша Боба, Сэмпсона и самого Клэнси.
Под угрозой, таким образом, оказались и вложения самого
Джека, и если бы проблему можно было решить, продав Краунам часть земли,
Тринити настаивала бы на этом, но увы, теперь это оказалось невозможным. Крауну
нужна была не только земля. Он жаждал крови и не унялся бы до тех пор, пока не
разорил бы Райерсонов точно так же, как разорил Стэндишей.
* * *
Тринити полагала, что из-за последних событий ей теперь
нечасто доведется проводить более или менее долгие часы в общении с мужем, и
очень удивилась, когда ровно через двадцать четыре часа после происшествия с
Луизой он по всей форме пригласил ее посетить его кабинет. Пригладив волосы,
она устремилась на зов, надеясь, что Джек каким-нибудь способом, романтическим
или иным, позволит ей сделать его бремя более переносимым.
Он приветствовал ее мужественным кивком:
— Я не хочу задерживать тебя надолго. Знаю, как ты
устала.
— Я себя чувствую отлично, — возразила она и
подошла к нему, улыбаясь несколько неуверенной улыбкой. — Могу я
чем-нибудь тебе помочь?
— Можешь ли ты честно ответить на один вопрос?
Тринити отшатнулась, встревоженная его вдруг охрипшим
голосом и резким тоном.
— Разумеется, Джек. Какой вопрос?
— Что имела в виду Луиза, когда говорила, что, если бы
я не приехал вовремя, Фрэнк сделал бы с ней то, что однажды пытался сделать с
тобой? — Тринити замялась, и он прорычал:
— Не скрывай от меня ничего, Тринити! Что у тебя за
секреты?
— Это не секрет, Джек. Это всего лишь случай из
прошлого. Даю слово, из давнего прошлого.
— Что ты имеешь в виду?
Она провела ладонью по его щеке.
— Это случилось очень давно и было совершенно ужасно.
Худшее предотвратил Уолтер Краун, сам того не подозревая. Я уверена, он не
знает об этом и до сих пор. Я рассказала Луизе только с целью предостеречь ее,
чтобы она не отходила далеко от дома.
Джек сжал ее лицо в мозолистых ладонях.
— Ты должна была мне рассказать. Я никогда бы не
позволил этому животному переступить границу нашего ранчо.
— Потому я тебе и не рассказала. Не хотела, чтобы ты
думал, будто моя ненависть основана на страхе. Я охотно продала бы им ранчо,
если бы поведение Фрэнка было их единственным грехом. Но они разорили дедушку,
а потом убили его. Вот из-за чего вся эта вражда. А не из-за нападения Фрэнка
на меня.
— Мне невыносима мысль, что он прикасался к тебе своими
погаными руками.
— Теперь ты понимаешь, почему я была настолько… почему
я так восторгалась тобой, когда ты вздул его? — спросила она, и сердце у
нее забилось сильнее при воспоминании об этой сцене. — Не зная о его
поступке, ты отплатил за меня.
— Черт побери!
Он прижался губами к ее губам с таким яростным порывом, что
Тринити даже испугалась. Потом с той же страстью он целовал ее шею, ласкал ее и
говорил тихо и проникновенно о ее красоте, бесценной, чудесной. Ее
возлюбленный. Ее раб.
Желание охватило Тринити с молниеносной быстротой. Они упали
на ковер, срывая друг с друга одежду, руки их переплетались, тела горели в
жажде взаимного обладания, и Джек наконец вошел в нее, и оба двигались в
неистовом общем ритме, пока не снизошло на них блаженство завершающего
наслаждения.
Ошеломленные, они держались друг за друга, пока не унялось
бурное сердцебиение. Потом Джек отвел прядь волос со щеки Тринити и
пробормотал:
— Мне пора вернуться к работе.
— Я понимаю, — ответила Тринити.
— Меньше всего мне хочется этим заниматься. Я имею в
виду работу. Я хочу лишь одного: любить тебя.
— Ради того, чтобы доставить наслаждение мне? —
засмеялась Тринити. — Или себе?
— Не понимаю.
Она поцеловала его в щеку.
— Видишь ли, Клэнси недавно раскрыл мне глаза на одну
мудрую вещь. Однажды, когда твои инвестиции будут в безопасности, а Луиза
поправится, я научу ей тебя.
— С благоговением стану ждать этого дня, миссис
Райерсон.
Он поднялся, помог Тринити встать на ноги и нежно поцеловал.
— Побудь немного со мной.
