Кровь схлынула у Джека с лица.
— Убежать?
— Если потребуется. Мы любим друг друга и хотим
пожениться…
— Мы хотим пожениться когда-нибудь, сэр, —
поспешил перебить ее Рэнди. — Я готов ждать, сколько вы пожелаете.
— Тогда тебе придется ждать вечно. — Джек
пропустил мимо ушей громкий вскрик Луизы и приглушенный — Тринити. —
Неужели ты не заметил, парень? Твоя семья сделала все, что в ее силах, чтобы
разрушить жизнь, моей жены.
— Я не мой отец и не мой брат. И прошу прощения, сэр,
но вы не Эйб Стэндиш. Я ничего не имею против вас и миссис Райерсон. Я просто
хочу проводить время с Луизой. Я буду подчиняться вашим правилам, сэр. Только
назовите мне их.
— Я видел сегодня твоего отца, — сказал ему
Джек. — Он просил меня держать Луизу подальше от тебя. И это единственное,
в чем мы с ним полностью сошлись во мнениях.
— Он против помолвки, — признался Рэнди.
— Какая там помолвка! Имеет место неразумная
влюбленность, которой теперь будет положен конец.
Рэнди побагровел:
— Послушайте, прошу вас…
— Тебе нечего сказать, — отрезал Джек. — Я
законный опекун Луизы. Если я только заподозрю, что ты продолжаешь встречаться
с ней, я соберу ее вещи и отошлю Луизу в Бостон первым подходящим пароходом.
Тринити стиснула зубы, почти надеясь, что Рэнди произнесет
сейчас нечто романтическое вроде: «Я тоже буду на этом пароходе». Он такой
красивый мальчик, от его улыбки растает любая девушка. Но он явно не готов к
такого рода противостоянию, не говоря уже о любви и браке.
«Если бы Джек мог понять, — устало думала она. —
Если бы он позволил им встречаться здесь, у нас, под его бдительным надзором.
Луиза почти наверняка очень скоро разочаровалась бы в своем возлюбленном».
— Джек, — негромко окликнула она мужа. —
Можно мне перемолвиться с тобой словечком наедине?
— Безусловно. — Джек подступил ближе к
Рэнди. — Моя жена хочет поговорить со мной. Так как наш с тобой разговор
окончен, не убраться ли тебе подобру-поздорову?
Юноша повернулся к Луизе и проговорил с виноватым видом:
— Я не хочу причинять неприятности, милая, и думаю, мне
лучше уехать.
Луиза натянуто кивнула, потом, бросив
презрительно-высокомерный взгляд на Джека, подскочила к Рэнди и поцеловала его
в щеку. Совершив эту акцию протеста, она бегом кинулась в дом.
— Луиза! — взревел Джек, но Тринити успела
схватить его за руку, прежде чем он пустился следом за кузиной.
— Погоди, Джек, — сказала Тринити. — Он уже
уезжает. Смотри.
Они оба наблюдали, как Рэнди вскакивает в седло и галопом
уносится прочь. Потом Тринити обвила руками талию Джека, удерживая его возле
себя.
— Это ненадолго. Мне это ясно, было бы ясно и тебе, если
бы ты так не разозлился. Ты просто великий мститель, — добавила она,
чмокнув его в подбородок.
— Он не слишком упорствовал, — задумчиво
проговорил Джек. — Вероятно, ты права.
— Постарайся не думать о Луизе, — посоветовала
Тринити. — Я улучу подходящее время после обеда и поговорю с ней. А ты
займись чтением дедушкиного дневника.
— Спасибо тебе.
Он, казалось, хотел сказать что-то еще, потом просто
поцеловал ее в щеку и молча пошел к дому.
Побродив немного по двору перед домом, Тринити поднялась на
крыльцо, где, устроившись в белом кресле-качалке, блаженно отдыхал от дневных
трудов Клэнси. Он ласково поздоровался с Тринити, потом вернулся к наблюдению
за маленьким мальчиком, который сидел в конце дороги, ведущей на ранчо.
— Он опять за свое? — вздохнула Тринити,
усаживаясь на верхнюю ступеньку. — У меня просто сердце разрывается, как
взгляну на него.
— У меня тоже.
— Джек хотел усыновить его, но как только он
заговаривает с Ники об этом, тот, вежливо отвечает, что у него уже есть отец.
— Человек, будь то взрослый или ребенок, неохотно
отказывается от навязчивых мыслей, даже если они безумны.
— Но мальчик теряет драгоценные дни своего детства,
ожидая того, чего быть не может. Я понимаю, как трудно признать, что твой отец
мертв, но боль слабеет и в конце концов становится переносимой.
— Даже забавно слушать, как трезво ты рассуждаешь,
когда речь идет о Ники.
— Прости, я не совсем поняла.
— И ты, и мальчик понапрасну теряете время, ожидая
того, кого нет на свете.
— Кого это я ожидаю, по-твоему? А, это Джек рассказал
тебе, что я ожидаю шалого бродягу, который увезет меня отсюда? Он твердо в этом
убежден, хотя я не говорила ему ничего подобного.
— На тебя это не похоже, — признал Клэнси. —
Ты куда больше похожа на этого мальчика, ожидая своего отца, хотя он мертв и похоронен.
— Моего отца? — Тринити покачала головой. — Я
прекрасно знаю, что он никогда не вернется, Клэнси. Что за глупости ты
говоришь?
— Да неужели? — Управляющий посмотрел Тринити в
глаза. — Тогда почему тебе так хочется поехать в те места, где он бывал
при жизни? — Прежде чем она успела ответить, Клэнси сделал это за
нее. — Ты воображаешь, что найдешь там его частицу и почувствуешь себя
так, словно ты снова с ним.
— Снова? — Тринити округлила глаза. — Да он
никогда и никуда не брал меня с собой.., ох, погоди, так вот что ты хочешь
сказать? Ты хочешь сказать, — повторила она, но уже утвердительно, —
будто я хочу поехать в эти места и притвориться, что отец брал меня туда с
собой, — проговорила она раздумчиво. — И тогда почувствую себя так,
словно я часть его жизни?
— Его жизни, — кивнул Клэнси, — не твоей
собственной. Его воспоминаний, а не твоих.
Тринити собиралась протестовать, но вместо этого понимающе
улыбнулась.
— Тебе приятно будет услышать, что у меня есть
собственное воспоминание о сегодняшнем дне. У меня и у Джека. Он взял меня с
собой на поиски клада.
— Вот оно как? — Клэнси выпятил губы. —
Занятно, но откуда же у него время на поиски клада и на осмотр виноградников?
Он такой деловой. Сделал это ради удовольствия?
— Да. Хотя я подозреваю, что он оценивал виноградники
сеньора Кастильо с точки зрения будущих инвестиций. А часть клада — дедушкин
первый дневник, который зачем-то нужен Джеку. Так что все это было не ради
меня.
