Но тебе вовсе незачем оставаться здесь, — быстро
добавил он. — Правда, пройдет некоторое время, пока мы получим доход, так
что до тех пор тебе не придется путешествовать с настоящим размахом.
— Я останусь до тех пор, если ты не сочтешь меня
помехой.
Джек вдруг почувствовал комок в горле и поспешил
откашляться.
— Девочкам и мне это очень придется по сердцу.
— А Ники? Неужели ты и вправду везешь его завтра в
приют?
— Нет. Я собираюсь просить директора Эверетта дать мне
еще несколько недель. Мои разговоры с Ники о его отце пока безрезультатны.
— Я знаю. Он постоянно твердит одно и то же: его отец
не мог причинить зло его матери, поэтому человек, убивший его мать, не отец, а
кто-то другой. Логика неопровержимая.
— За исключением того, что он сам опознал тело своего
отца.
— Здесь логика пасует, ты прав, — согласилась
Тринити с сочувственной улыбкой. — Я уверена, что Ники в глубине души
понимает это. И ты найдешь способ убедить его.
— Я не хотел бы удерживать его здесь слишком долго.
Подходящая супружеская чета может появиться в приюте в любой момент, и жаль
было бы, если в его отсутствие.
— Согласна. Думаю, именно поэтому Джейни называет его
просто «мальчик».
— Не понял.
— Она таким образом напоминает себе, что он лишь
временная, а не постоянная часть ее жизни. Она будет по нему скучать, и Мэри
тоже. Но у Луизы просто сердце разобьется. Ты понял это?
— Да. Я никогда еще не видел ее такой счастливой, как в
эти две недели. Она просто лучится радостью.
— Это потому, что у нее сильный материнский инстинкт.
Ее горестный тон позабавил Джека.
— Опять то же самое?
— Ты знаешь, что это правда. И это самый серьезный
довод против нашего брака. Ты хочешь иметь множество сыновей и дочерей, а я
предпочитаю не иметь ни одного ребенка. — Тринити вскочила на ноги. —
Нам пора присоединиться к остальным. Estan listas las tortillas, как тебе
известно.
Джек рассмеялся и встал прямо перед ней.
— Мягкие и тепленькие, масло тает в каждой ямке.
Почему мне кажется, что я уже получил угощение?
У Тринити вспыхнули щеки.
— Как это не галантно! Вот еще один довод против нашего
брака. Вы явно с легкостью готовы расторгнуть нашу помолвку, мистер Райерсон.
— Хорошо. Зачем мне красивый, но проказливый ребенок,
который донимает меня, в то время как я пытаюсь восстановить это разоренное
ранчо? — Он взял Тринити за руку, которую она тотчас попыталась с
негодованием высвободить, но Джек привлек девушку к себе и проговорил:
— Я не заслужил сегодняшней встречи с вами, но всегда
буду лелеять память о ней.
— Не впадайте в романтику, — возразила она
мягко. — Это лишь осложнит дело. Позвольте. — Она приподнялась на
цыпочки и поцеловала Джека в щеку. — Это последняя вспышка интимности по
рекомендации мистера Брэддока.
— Последняя, — согласился Джек, потом взял ее лицо
в ладони и нежно поцеловал в губы.
Когда он отпустил ее, глаза у Тринити сияли. Она быстро
повернулась и вышла, предоставив ему возможность смотреть ей вслед и думать,
что это просто влюбленность, временная одержимость, такая же как та, что едва
не побудила его в свое время жениться на совершенно неподходящей девушке.
Чудесные полгода… А что потом? Развод? Немыслимо, но
альтернатива — несчастная, неудовлетворенная жизнью жена, тоскующая по
будоражащим кровь приключениям, которые он не мог бы ей предоставить, —
это еще хуже. И сам он тоже будет чувствовать себя неудовлетворенным, потому
что Тринити сказала правду: он хочет сыновей и дочерей. Вероятно, не множество,
как она выразилась, но достаточно большое, полное жизни и любящее потомство, а
также спутницу дней своих, которая находила бы радость и удовлетворение в
воспитании этого потомства, зная, что он, Джек, всегда рядом, в своем кабинете,
и корпит над бесчисленными бумагами и расчетами.
Распрямив плечи, он заверил себя, что до завтра еще есть
немало времени, и отправился в кабинет Эйба Стэндиша — в последний раз
просмотреть документы, приготовленные для заключения контракта с приютом для
сирот.
* * *
Клэнси отправил в начале недели одного из своих работников в
город предупредить банк, что Джек явится туда по присланному приглашению, и
потому инвестор был не слишком удивлен, когда его приветствовали по имени и с
большим энтузиазмом. Джек подозревал, что управляющий — стройный молодой
человек по имени Билл Карвер — испытывал немалое облегчение при мысли о том,
что вопрос о закладной Эйба Стэндиша будет решен.
Карвер привел Джека в кабинет и затворил дверь, затем он
указал на два красивых кожаных кресла.
— Я с нетерпением ожидал встречи с вами, мистер
Райерсон. Ваша репутация опередила вас.
— Вот как? — Джек поудобнее устроился в
кресле. — У нас есть общие знакомые?
Карвер улыбнулся.
— Стоктон во многих отношениях все еще типичный
маленький городок. Слухи здесь распространяются быстро, а ваш визит в сиротский
приют подтвердил сведения, что вы приехали сюда, чтобы помочь нашей самой
красивой леди в ее несчастье.
— Понимаю, — ответил Джек, сдвинув брови.
— Мы достаточно любопытны, и у большинства из нас есть
связи в Сан-Франциско и на восточном побережье.
Немного времени понадобилось, чтобы выяснить, что ваш бизнес
— поднимать из руин прогорающие предприятия, обеспечивая при этом высокие
прибыли избранной группе инвесторов. Замечательно, что вы усмотрели подобный
потенциал в «Сломанной шпоре». Большинство из нас увидело в этом зоркость
альбатроса.
— Неужели? — Джек прикинулся смущенным. — Мне
думается, великолепные пастбища и обильные источники воды достаточно ясно
свидетельствуют в пользу серьезных инвестиций в эти участки.
— Уолт Краун первым согласился бы с вами, — с
ухмылкой произнес Карвер.
Терпение Джека начало улетучиваться.
— Мне сегодня предстоит еще одно деловое свидание, и
боюсь, что нам придется забыть о любезностях и заняться нашей закладной.
Карвер пожал плечами:
— Как прикажете.
— Я произвел операцию через банк в Сан-Франциско, хотя
фонды поступят от бостонского инвестора. Но вы, разумеется, уже знали об этом?
— Когда мы можем ожидать деньги?
— Я бы сказал, в течение недели. Это наиболее вероятно,
как вы считаете?
