— Ты ждешь его сегодня?
— Он приедет, как только узнает, что я здесь.
— Понятно. А как давно ты здесь находишься?
Мальчик пожал плечами:
— Не знаю. Наверное, две недели.
— И ты сидишь тут каждый день? Ждешь?
Мальчик кивнул.
— Как тебя зовут?
— Николас Холлоуэй, сэр. Рад с вами
познакомиться, — добавил ребенок и поднял руку вверх для рукопожатия.
Джек поспешил пожать ему руку и сказал:
— Я Джек Райерсон.
— Если вы ищете помощников для перегона скота, то они
большей частью уже уехали.
— Приют отдает мальчиков внаем?
— Только совсем больших. Не таких, как я. Но я бы все
равно не поехал, мне нельзя прозевать папу.
— Верно. — Джек взъерошил темно-каштановые волосы
мальчугана. — Ты уже позавтракал?
— Конечно. Мне велят есть, даже если я не голоден.
Джек засмеялся.
— У меня есть сестренка твоих лет, и должен признаться,
я придерживаюсь с ней той же политики.
— Правда?
— Ей вечно не хочется есть, когда мы все садимся за
стол, но я настаиваю, чтобы она съела хотя бы кусочек тоста.
— Тосты я люблю. Ей столько же лет, сколько мне?
— Примерно.
— Мне семь лет.
— А Джейни шесть, — Она выше меня ростом?
— Намного ниже.
Мальчик снова кивнул, в глазах у него появилось
отсутствующее выражение.
— Мои сестры тоже были меньше меня. С тех пор как я с
ними расстался, я не видел ни одну девочку.
Здесь их нет.
— Так мне и говорили. Это кажется странным.
— Да.
Джеку хотелось расспросить мальчика о его сестрах, но он не
??нал, как это сделать. И стоит ли. В словах ребенка определенно было что-то
тревожное, пугающее.
— Мне надо встретиться с директором приюта, Николас. Ты
уверен, что тебе не следует на какое-то время уйти с солнцепека?
— Вы можете называть меня Ники, мистер. Николасом меня
называют, только когда ругают.
— Ладно, идет, Ники. Ну как?
— Я останусь здесь. На всякий случай.
— Хорошо, тогда вот что… — Джек не договорил. Ему было
тяжело оставлять мальчика здесь. — Вот что, я привезу тебе чего-нибудь
холодненького попить, когда поеду обратно. Как тебе это нравится?
— Мне это очень нравится, мистер.
— Джек.
Ники прикусил губу, потом кивнул:
— Мне это нравится, Джек.
* * *
— Мистер Эверетт примет вас прямо сейчас, мистер
Райерсон.
Джек поблагодарил служителя, который встретил его в дверях,
и прошел в кабинет Джозефа Эверетта, начальника приюта для мальчиков
«Дельта-Вэлли». Как и все помещения здесь, кабинет был обставлен с почти
аскетической простотой. До сих пор Джек не видел ни одного мальчика, кроме
Ники, и хотя рабочие, снующие по двору, казались достаточно молодыми — и
достаточно угрюмыми, — их вряд ли можно было принять за недавних сирот.
— Мистер Райерсон! Простите, что заставил вас
ждать. — Крупный, плотного сложения мужчина с густой седой шевелюрой вышел
из-за письменного стола, чтобы пожать Джеку руку. — По словам моего
помощника, вы приехали поговорить об имуществе мисс Стэндиш. Грустная это
история. Вы были близким другом Абрахама?
— Нет. Я деловой компаньон и Друг его внучки.
— А, милейшей мисс Тринити! Я не имел удовольствия
познакомиться с ней, но слышал только похвальные отзывы. Она отдыхала в Европе,
когда произошел несчастный случай, не так ли?
Джек нахмурился:
— Она была в Париже по делам.
— Да, разумеется. Я не имел в виду ничего плохого.
«Возьми себя в руки, Джек», — строго приказал он себе,
удивленный собственной реакцией на слова «отдыхала» и «несчастный случай». Если
он не будет осторожным и сдержанным, то, не дай Бог, ввяжется в эту проклятую
кровную вражду и утратит способность рассуждать логически, как это произошло с
Тринити.
— Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Райерсон. Могу я
предложить вам что-нибудь освежающее? Лимонад? Или что-то покрепче?
— Спасибо, ваш помощник уже дал мне стакан воды.
Я к тому же обратился к нему с просьбой. Речь идет о
мальчике за воротами, маленьком Ники, которому тоже надо попить. Солнце сегодня
припекает не на шутку, и у мальчика вид не наилучший.
Эверетт прищурился:
— Мы делаем все, что возможно, для этого ребенка, но он
настаивает на том, чтобы сидеть за воротами целый день, в дождь и в жару. Если
он сказал вам нечто иное…
— Он не жаловался, и я вовсе не предполагаю, что с ним
плохо обращаются.
Джек глубоко вздохнул, обеспокоенный тем, что разговор
принимает неприятный оборот. Такт и обаяние, его обычные союзники в деловых
переговорах, нынче ему изменили. Надо срочно перестраиваться, если он хочет
преподнести свое предложение в наилучшем свете.
— О вашем учреждении я не слышал ничего, кроме похвал,
сэр, — заверил он Эверетта. — Сам факт, что Эйб Стэндиш делал
ежегодные пожертвования приюту, не говоря уже о его завещании, свидетельствует
в пользу вашей солидной репутации.
Эверетт явно почувствовал облегчение.
— Маленький Ники — это особо печальный случай, сэр.
Поверьте, мы все отреагировали на него точно так же, как вы. Хочется ему
помочь, но ребенок делает это почти невозможным.
— Есть ли надежда на возвращение его отца?
— Возвращение? — Эверетт сдвинул брови. — Его
отец мертв, сэр. — Он усмехнулся и покачал головой. — Он сказал вам,
что ждет его? Это он говорит каждому, потому что несчастный малыш этому верит.
Правда слишком ужасна, чтобы он мог ее принять.
— И какова же эта правда?
— Грегори Холлоуэй убил свою жену и двух дочерей
выстрелами в голову, а потом выстрелил в себя.
— О Господи!
— Это чудо, что Ники не было дома в ту ночь. Он гостил
у друзей семьи.
— Ему повезло, — пробормотал Джек. — А эти
друзья?
— Вы удивляетесь, почему он здесь, а не с ними?
Представьте себе, каково иметь дело с мальчиком, который настойчиво твердит,
что его отец жив и ни в чем не виноват.
