Почему-то по рассказам Ромы и Ксюши я
представлял ее старше. Да и про внешность они ничего не упоминали — и у меня в
голове сложился какой-то усредненный образ «просто женщины». Дурак дураком…
понятно же, что для таких маленьких детей «красивая» — это значит «в ярком
платье». Вот через годик-другой Ксюша, наверное, уже скажет с восторгом и
восхищением: «Тетя была такая красивая!» И приведет в пример какую-нибудь
Орейро или свежего девчачьего идола.
А она была в джинсах и простецкой клетчатой
рубашке, из тех, что с одинаковым правом носят и мужчины, и женщины.
Высокая — но ровно настолько, чтобы мужчина
среднего роста не начал испытывать комплекса неполноценности. Стройная — но без
худобы. Ноги такие длинные и ровные, что хочется заорать «да зачем ты натянула
джинсы, дура, немедленно надень мини!» Грудь… нет, наверное, кому-то приятнее
видеть два силиконовых арбуза, а кто-то обрадуется плоской, как у мальчика,
груди. Но нормальный мужик в данном вопросе будет придерживаться золотой
середины. Руки… ну не знаю, каким образом руки могут быть эротичными. У нее они
были именно такими. Почему-то сразу возникала мысль, что этим пальчики стоит
коснуться тебя…
С такой фигурой иметь красивое лицо —
необязательная роскошь. А она была красива. Черноволосая — как смоль,
большеглазая — и глаза улыбчивые, манящие. Все черты лица очень правильные, но
с каким-то крошечным отступлением от идеала, для глаза незаметного, но
позволяющего смотреть на нее как на живую женщину, а не как на произведение
искусства.
— З-здравствуйте, — прошептал я.
Да что со мной? Можно подумать, вырос на
необитаемом острове и женщин не видел! Женщина просияла:
— Вы папа Романа, да?
— Что? — не понял я. Женщина чуть смутилась.
— Извините… тут на днях мальчик в лесу
заблудился, я его к деревне вывела. Он тоже заикался… немножко. Я и подумала…
Ну все, тушите свет.
— Обычно я не заикаюсь, — пробормотал я. —
Обычно я несу всякий вздор. Но я не ожидал встретить в лесу такую красивую
женщину, вот и растерялся.
«Такая красивая женщина» засмеялась:
— Ой, а эти слова — тоже вздор? Или правда?
— Правда, — признался я.
— Вы проходите, — она отступила в дом. —
Спасибо большое, тут комплименты нечасто услышишь…
— Да тут и людей нечасто встретишь, — заметил
я, входя в дом и озираясь.
Никаких следов магии. Обстановка немного
странная для дома в лесу, но всякое бывает. Книжный шкаф со старыми фолиантами,
правда, имелся… Но в хозяйке ничего от Иной не наблюдалось.
— Тут две деревни рядом.. — пояснила женщина.
— Та, куда я ребятишек отвела, и другая, побольше. Я в нее за продуктами хожу,
там магазин всегда работает. Но с комплиментами и там плохо.
Она снова заулыбалась:
— Меня зовут Арина. Не Ирина, а именно Арина.
— Антон, — представился я. И блеснул эрудицией
первоклассника: — Арина, как няня Пушкина?
— Именно, в ее честь и назвали, — улыбнулась
женщина. — Папу звали Александр Сергеевич, мама, естественно, была помешана на
Пушкине. Можно сказать — фанатка. Вот я и получила имя…
— А почему не Анна, в честь Керн? Или не
Наталья, в честь Гончаровой?
Арина покачала головой:
— Что вы… Мама считала, что все эти женщины
играли в жизни Пушкина роковую роль. Нет, конечно, они служили источником его
вдохновения, но как человек он очень страдал… А няня… она ни на что не
претендовала, любила Сашу самозабвенно…
— Вы филолог? — бросил я пробный камень.
— Что тут делать филологу? — засмеялась Арина.
— Вы садитесь, я чайку вам заварю, вкусного, травяного. Все сейчас помешались
на матэ, на ройбусе, на всей этой иностранщине. А русскому человеку, я вам
честно скажу, такая экзотика не нужна. Своих травок хватает. Или уж обычный
чай, причем черный, мы не китайцы, чтобы зеленую водичку пить. Или лесные
травки. Вот попробуете…
— Вы ботаник, — уныло сказал я.
— Правильно! — Арина засмеялась. — Слушайте,
вы точно не Ромин папа?
— Нет, я… — помявшись, я сказал самую удобную
фразу, — я друг его мамы. Спасибо вам большое, что спасли детей.
— Так уж сразу и спасла, — улыбнулась Арина.
Стоя ко мне спиной она сыпала в заварочный чайник сухие травы — щепотку одной,
совсем чуть-чуть другой, ложечку третьей… Как-то непроизвольно мой взгляд
остановился на той части заношенных джинсов, что обрисовывала крепкую попку.
Почему-то сразу становилось ясно, что попка упругая и без малейших признаков
любимой болезни городских дам — целлюлита. — Ксюша — девочка умная, сами бы
вышли.
— А волки? — спросил я.
— Какие волки, Антон? — Арина удивленно
посмотрела на меня. — Я же ил объясняла — это бродячая собака. Откуда взяться
волкам в таком лесочке?
— Одичавшая собака, да еще и щенная — тоже
опасно, — заметил я.
— Ну… возможно, вы правы, — Арина вздохнула. —
Но я все-таки думаю, что на ребятишек она бы не бросилась. Собаки редко
нападают на детей, совсем надо животному обезумить, чтобы на такое решиться.
Люди — вот они куда опаснее животных…
Что ж, не поспоришь…
— Не скучно вам тут, в глуши? — перевел я
разговор на другую тему.
— Так я тут не безвылазно сижу! — засмеялась
Арина. — Приезжаю на лето, диссертацию пишу. «Этногенез некоторых видов крестоцветных
средней полосы России».
— Кандидатская? — с некоторой завистью спросил
я. Почему-то мне до сих пор грустно, что я свою не дописал… а не дописал
потому, что стал Иным, и все эти научные игры стали мне скучны. Игры — скучны,
а все равно грустно…
— Докторская, — с понятной гордостью ответила
Арина. — Зимой думаю защищаться…
— Это у вас научная библиотека с собой? —
кивая на шкаф, спросил я.
— Да, — кивнула Арина. — Глупо было, конечно,
все с собой тащить. Но меня подвозил один… приятель. На джипе. Вот и
воспользовалась, загрузила всю библиотеку.
Я попытался представить, проедет ли джип по
этому лесу. Вроде как за домиком начинается какая-то довольно широкая тропинка…
возможно, что и проедет…
Подойдя к шкафу я внимательно осмотрел книжки.
