— Предчувствия — штука ненадежная.
— Если бы я решил рассказать Инквизиции
правду, — продолжал я. — Решил бы уйти из Дозора в Инквизицию… Что тогда?
— Ты же не ушел, — сказал Гесер. — Несмотря на
все намеки Витезслава. Что еще, Антон? Чувствую, у тебя новый вопрос на языке
вертится.
— Как так получилось, что ваш сын — Иной? —
спросил я. — Это же лотерея. Редко в какой семье Иных рождается ребенок-Иной.
— Антон, либо иди к Витезславу и излагай свои
домыслы, — тихо сказал Гесер, — либо дуй к Светлане, как собирался. Меня от
этого допроса избавь.
— Не боитесь, что Инквизиция все обдумает и
сообразит, в чем было дело? — спросил я.
— Не боюсь. Через три часа Витезслав подпишет
бумага об окончании расследования. Поднимать дело они не станут. И так в дерьме
по уши.
— Удачи вам с реморализацией Тимура, — сказал
я. И двинулся к двери.
— У тебя еще неделя отпуска, побудь с семьей!
— сказал Гесер вслед.
Вначале я хотел гордо сказать, что в подачках
не нуждаюсь. Но вовремя остановился. Какого черта?
— Две недели, — сказал я. — У меня одних
отгулов на месяц накопилось.
Гесер смолчал.
«БМВ» я решил сдать, вернувшись из отпуска. В
конце-то концов…
По свеженькой трассе — раньше это были ухабы,
соединенные участками шоссе, теперь участки шоссе, изредка прерываемые ухабами
— машина легко шла на ста двадцати.
Хорошо быть Иным.
Я знаю, что не попаду в пробку. Я знаю, что
навстречу мне не выскочит самосвал с пьяным водителем. Если кончится бензин, я
могу залить в бензобак воду — и превратить ее в горючее. Ну кто же не захочет
родному ребенку такой судьбы? Вправе ли я осуждать Гесера и Ольгу?
Магнитола в машине была новенькая, с гнездом
для мини-дисков. Вначале я хотел воткнуть туда «Боевые протезы», потом решил,
что мне хочется чего-нибудь более лиричного. И поставил «Белую гвардию».
Я не знаю, что ты решил,
Я не знаю, кто там с тобой,
Ангел ниткой небо зашил,
Синей и голубой…
Я не помню вкуса потерь,
Я не в силах противиться злу,
Каждый раз, выходя за дверь,
Я иду к твоему теплу…
У меня зазвонил мобильный. И тут же умненькая
магнитола уменьшила звук.
— Света? — спросил я.
— До тебя не дозвонишься, Антон.
Голос у Светланы был спокойный. Значит, все в
порядке. И это самое главное.
— Я тоже не мог до тебя дозвониться, — признался
я.
— Видимо, атмосферные флюктуации, —
усмехнулась Светлана. — Что случилось полчаса назад?
— Ничего особенного. Поговорил с Гесером.
— Все нормально?
— Да.
— У меня было предчувствие. Что ты ходишь по
краю.
Я кивнул, глядя на дорогу. Умница у меня жена,
Гесер. Надежные у нее предчувствия.
— А сейчас все в порядке? — уточнил я.
— Сейчас все в порядке.
— Света… — одной рукой придерживая руль,
спросил я. — Что делать, если не уверен, правильно ли поступил? Если мучаешься
вопросом, прав или нет?
— Идти в Темные, — без колебаний ответила
Светлана. — Они не мучаются.
— И это весь ответ?
— Это единственный ответ. И вся разница между
Светлыми и Темными. Ее можно называть совестью, можно называть нравственным
чувством. Суть одна.
— Такое ощущение, — пожаловался я, — что время
порядка кончается. Понимаешь? А настает… не знаю. Не Темное время, не Светлое…
и даже не час инквизиторов…
— Это пограничное время, Антон, — сказала
Светлана. — Это всего лишь ничье время. Ты прав, что-то близится. Что-то в мире
случится. Но еще не сейчас.
— Поговори со мной, Света, — попросил я. — Мне
еще полчаса ехать. Поговори со мной эти полчаса, ладно?
— У меня на мобильнике денег мало, — с
сомнением ответила Светлана.
— А я тебе сейчас перезвоню, — предложил я. —
Я же на задании, у меня мобильник казенный. Пускай по счету Гесер платит.
— И совесть тебя не станет мучить? —
засмеялась Светлана.
— За сегодня я ее натренировал.
— Ладно, не перезванивай, я заколдую свой
мобильник, — сказала Светлана. То ли в шутку, то ли всерьез. Я не всегда
понимаю, когда она шутит.
— Тогда рассказывай, — сказал я. — Что будет,
когда я приеду. Что скажет Надюшка. Что скажешь ты. Что скажет твоя мама. Что с
нами будет.
— Все будет хорошо, — сказала Светлана. — И я
обрадуюсь, и Надя. И мама моя обрадуется…
Я вел машину, в нарушение всех строгих правил
ГАИ прижимая мобильник к уху одной рукой. Какие-то грузовики все неслись и
неслись по встречной полосе.
Я слушал, что говорит Светлана.
А в динамиках все пел и пел тихий женский
голос:
Когда ты вернешься, все будет иначе
И нам бы узнать друг друга…
Когда ты вернешься,
А я не жена, и даже не подруга.
Когда ты вернешься ко мне,
Так безумно тебя любившей в прошлом,
Когда ты вернешься
Увидишь, что жребий давно и не нами брошен…
История вторая - Ничье пространство
Пролог
Отдых в Подмосковье всегда был уделом людей
либо бедных, либо богатых. Это средний класс выбирает турецкие отели с
программой «все включено, пей, сколько влезет», знойную испанскую сиесту или
чистенькое побережье Хорватии. В средней полосе России средний класс отдыхать
не любит.
Впрочем, среднего класса в России немного.
Профессия учителя биологии, пусть даже и в
престижной московской гимназии, к среднему классу никак не относится. Если же
учитель — женщина, если сволочь-муж три года назад ушел к другой, никак не
посягая на право матери воспитывать двоих детей, то о турецких отелях можно
только мечтать.
