Я окинул взглядом крышу. На первый взгляд все
было под контролем. Медведь, зажавший вампиршу, увлеченно молотил лапами —
временами из-под него доносились смутные звуки. Тигренок занималась дозорными —
и, вроде бы, помощи ей не требовалось. Белая кобра душила Завулона.
Мы вообще остались не у дел. Илья, держа жезл
наизготовку, наблюдал за схваткой, явно решая, в какую кучу кинуться. Семен,
утратив к вампирше интерес, а к дозорным и Завулону вообще его не приобретя,
брел по краю крыши, всматриваясь вниз. Боялся новых подкреплений Темным?
А я стоял, как дурак, с бесполезным пистолетом
в руках…
Тень легла мне под ноги с первого раза. Я
шагнул в нее, чувствуя, как обжигает холод. Не тот, что знаком людям, а холод
глубокого сумрака. Здесь уже не было ветра, здесь исчез снег и лед под ногами.
Здесь не было синего мха. Все заполнял туман, густой, вязкий, комковатый — если
уж сравнивать туман с молоком, то это было молоко свернувшееся. Враги и друзья
— все они превратились в смутные, едва шевелящиеся тени.
Только огненная кобра, дерущаяся с Завулоном,
осталась столь же стремительной и яркой — этот бой шел во всех слоях сумрака. Я
представил, сколько энергии было вложено в магический жезл, и мне окончательно
поплохело.
Зачем, Тьма и Свет? Зачем? Ни молодая вампирша,
ни мальчишка-Иной не стоят подобных усилий!
— Егор! — крикнул я.
Меня уже начинало промораживать. На второй
уровень сумрака я заходил лишь два раза — на занятиях, рядом с инструктором, и
вчера днем, чтобы пройти сквозь закрытую дверь. Здесь у меня не была поставлена
защита, и я терял, каждый миг терял силы.
— Егор! — я шагнул сквозь туман. За моей
спиной раздавались глухие удары — змея колотила кем-то по крыше, зажав тело в
пасти… я даже знал, чье это тело…
Время тут течет еще медленнее, и есть
маленький шанс, что мальчишка пока не потерял сознание. Я шел к тому месту, где
он нырнул во второй слой сумрака, пытаясь различить хоть что-то — и не заметил
тела под ногами. Споткнулся, упал, приподнялся, садясь на корточки, и оказался
лицом к лицу с Егором.
— Ты в порядке? — нелепо спросил я. Нелепо,
потому что глаза у него были открыты, и он смотрел на меня.
— Да.
Наши голоса звучали глухо и раскатисто. Совсем
рядом колыхались две тени — Медведь продолжал рвать вампиршу. Как долго она
держится!
И как долго держится мальчик.
— Пошли, — сказал я, протягивая руку и касаясь
его плеча. — Здесь… тяжело. Мы рискуем остаться тут навсегда.
— Пусть.
— Ты не понимаешь, Егор! Это страдание! Вечное
страдание — раствориться в сумраке. Ты даже представить себе не можешь, Егор!
Уходим!
— Зачем?
— Чтобы жить.
— Зачем?
У меня отказывались гнуться пальцы. Пистолет
стал тяжелым и отлитым изо льда. Может быть, я выдержу еще минуту или две…
Я посмотрел Егору в глаза.
— Каждый решает сам. Я — ухожу. Мне есть, ради
чего жить.
— Почему ты хочешь меня спасти? — с
любопытством спросил он. — Я нужен вашему Дозору?
— Я не думаю, что ты войдешь в наш Дозор… —
сказал я, неожиданно для самого себя.
Он улыбнулся. Сквозь нас медленно пробежала
тень — Семен.
Что-то заметил? С кем-то беда?
А я сижу здесь, теряя последние силы, и
пытаюсь помешать изощренному самоубийству маленького Иного… который все равно
обречен.
— Я ухожу, — сказал я. — Прости.
Тень цеплялась за меня, она примерзла к
пальцам и приросла к лицу.
Я выдирался из нее рывками, сумрак недовольно
шипел, разочарованный таким поведением.
— Помоги мне, — сказал Егор. Я уже едва слышал
его голос, я почти вышел — он заговорил в последнюю секунду.
Я протянул руку, хватая его ладонь. Меня уже
выдирало, выкидывало, туман вокруг таял. И вся моя помощь была чистым символом,
главное мальчик должен был сделать сам.
Он сделал.
Мы вывалились в верхний слой сумрака. В лицо
ударил холодный ветер, но сейчас это было даже приятно.
Вялые движения вокруг превратились в
стремительную схватку. Серые смазанные краски казались яркими.
Что-то изменилось за те секунды, пока мы
разговаривали.
Вампирша по-прежнему трепыхалась под Медведем…
не то. Парень-ведьмак валялся на крыше, то ли мертвый, то ли без сознания,
рядом катались Тигренок и ведьма… не то.
Змея!
Белая кобра разбухала, раздувалась, заполняя
уже четверть крыши.
Ее словно накачивали воздухом и поднимали
вверх, или же она сама взлетала в низкое небо. Семен стоял у переплетенных
витков огненного тела, присев в какой-то из старых боевых стоек, и с его
ладоней молотили в клубок белого пламени маленькие оранжевые шарики. Он метил
не в кобру, а в кого-то, кто был под ней, кто давным-давно должен был
погибнуть, но все еще продолжал бороться…
Взрыв!
Вихрь света, клочья тьмы. Меня швырнуло на
спину, в падении я налетел на Егора, повалил его, но зато успел удержать за
руку. Тигренок и ведьма, расцепившись, полетели к краю крыши, замерли на
ограждении. Медведя снесло с вампирши — изорванной, искалеченной, но все еще
живой. Семен зашатался, но устоял — его накрыло мутной светящейся линзой
защиты. Единственным, кто слетел вниз, оказался потерявший сознание ведьмак — в
падении он проломил ржавые прутья ограды и безвольным кулем ушел вниз.
Илья, единственный, стоял как вкопанный.
Никакой защиты вокруг него я не видел, но он по-прежнему с любопытством взирал
на происходящее, сжимая свой жезл.
А остатки огненной кобры взмыли вверх,
заметались светящимися облачками, таяли, рассыпались искрами, исходили лучиками
света.
Из-под этого фейерверка медленно вставал Завулон,
раскинувший руки в сложном магическом жесте. В схватке он лишился одежды, и
теперь был полностью обнажен. Тело его изменилось, приобретая классические
признаки демона — тусклая чешуя вместо кожи, не правильная форма черепа,
поросшего вместо волос какой-то свалявшейся шерстью, узкие глаза с
вертикальными зрачками. Болтался гипертрофированный член, с копчика свисал
короткий раздвоенный хвост.
— Прочь! — крикнул Завулон. — Прочь!
