«…денег».
Я снова хихикнул.
И — «Пожалуйста, не бейте меня больше!» «Пожалуйста!»
Говори.
Слово «пожалуйста» выползает изо рта в пузырьке с кровью.
Говори.
«Пожалуйста!»
Пузырек лопается, разбрызгивая кровь.
Так Тайлер смог свободно проводить собрания бойцовского
клуба каждую ночь недели. Потом бойцовских клубов стало семь, потом их стало
пятнадцать, и, в конце концов, их стало уже двадцать три, — а Тайлеру все
равно хотелось больше. Денег все время поступало достаточно.
«Пожалуйста», — прошу я менеджера
Прессмен-Отеля, — «Дайте мне…» «Пожалуйста!» «У вас так их много — а у
меня ничего нет», — и я начинаю карабкаться по штанинам в тонкую полоску,
покрывающим ноги менеджера Прессмен-Отеля, который тяжело завалился назад,
уперевшись руками в подоконник, — и даже тонкие губы которого, кажется,
готовы сорваться с зубов и сбежать.
Чудовище цепляется кровавыми когтями за ремень в штанах
менеджера, подтягивается, чтобы вцепиться в его белую рубашку, и…
Я смыкаю свои окровавленные руки на гладких запястьях менеджера.
«Пожалуйста». Я улыбаюсь настолько, насколько могу разлепить
разбитые губы.
Завязывается короткая возня, когда менеджер кричит, пытается
вырвать руки и убраться подальше от меня, от моей крови и моего разбитого носа,
грязь липнет к пятнам крови на нас обоих, и прямо здесь, на самом интересном
месте, в дверь решает заглянуть охрана.
Глава 16
В сегодняшней газете статья о том, что кто-то вломился в
офисы Хейн-Тауэра на этажах от десятого до пятнадцатого, и, выбравшись из
офисных окон, нарисовал на южной стороне здания ухмыляющуюся рожу в пять этажей
высотой, а потом разжег пожар таким образом, чтобы окна в центре двух
гигантских глаз сияли огромным, живым и неумолимым огнем на фоне рассвета над
городом.
На фотографии первой полосы — лицо злобной тыквы, японского
демона, жадного дракона висит в небе, и дым поднимается над его глазами, как
брови ведьмы или рога дьявола.
Что бы это значило?
И кто мог это сделать? Ведь даже когда пожар потушили, лицо
осталось, — притом стало гораздо хуже. Пустые глаза, казалось, наблюдали
за каждым на улице, хоть и были мертвы.
Подобных вещей появляется в газетах все больше и больше.
Конечно, как только такое прочитаешь, сразу хочется
узнать, — замешан ли в этом Проект Разгром.
В газете сказано, что у полиции нет конкретных зацепок.
Банды молодежи, или космические пришельцы, — кто бы ни сделал это, —
они, рискуя жизнью, ползали по уступам и свешивались с подоконников с банками
аэрозоля черной краски.
Был ли это Подрывной Комитет, — или же Поджигательный
Комитет? Вероятно, гигантская рожа была их домашним заданием с прошлой недели.
Тайлер должен бы знать, но первое правило Проекта Разгром —
не задавать вопросов.
В Штурмовом Комитете Проекта Разгром, на этой неделе, Тайлер
сказал, что прогонит всех через то, каково стрелять из пистолета. Все, что
делает пистолет — это фокусирует взрыв в одном направлении.
На последнее собрание Штурмового Комитета Тайлер принес
пистолет и желтые страницы телефонного справочника. Они собираются в том же
подвале, где по субботним ночам собирается бойцовский клуб.
Поджигатели, собираются по понедельникам.
Штурмовики, — по вторникам.
Подрывники, собираются по средам.
И Дезинформаторы, собираются по четвергам.
Организованный Хаос. Анархическая Бюрократия. Сами видите.
Группы психологической поддержки. Что-то вроде.
Так что в ночь вторника Штурмовой Комитет предложил планы
мероприятий на следующую неделю, Тайлер просмотрел предложения и дал комитету
домашнее задание.
За неделю, до того же времени следующего вторника, каждый
парень из Штурмового Комитета должен затеять драку, чтобы его в ней одолели. И
не в бойцовском клубе. Это не так просто, как кажется. Посторонний на улице
попытается всячески избежать драки.
Задумка в том, чтобы взять какого-нибудь Джека с улицы,
который никогда не дрался, и завербовать его. Дать ему опыт первой победы в его
жизни. Дать ему взорваться. Разрешить ему вломить тебе по полной.
Ты сможешь это осилить. Если победишь — тебя поимели.
— Все, что нам нужно сделать, народ, — сказал
Тайлер комитету. — Это напомнить таким парням, какая власть у них
по-прежнему в руках.
Это маленькая присказка Тайлера. Затем он вскрыл каждый
конверт с квадратиком бумаги внутри, извлеченный из обувной коробки у его ног.
Так все комитеты вносят предложения мероприятий на следующую неделю. Излагаешь
суть мероприятия на планшетке комитета. Вырываешь листок, кладешь в конверт и
бросаешь в коробку. Тайлер просматривает предложения и отбрасывает все
неудачные идеи.
Вместо каждой отброшенной идеи Тайлер кладет в коробку
чистый листок в конверте.
Потом каждый из комитета достает из коробки по конверту с
бумажкой. Как мне объяснил этот процесс Тайлер, — каждому, кто вытащил
чистый лист, — остается самому придумывать себе домашнее задание на
текущую неделю.
Если ты вытащил предложение, — то тебе придется пойти
на фестиваль импортного пива в эти выходные, и столкнуть какого-нибудь парня в
химический туалет. Особенным отличием будет, если ты получишь от него за это.
Или придется посетить показ мод в холле торгового центра и бросаться
земляничным желе с верхней галереи.
Если тебя арестуют — ты вылетаешь из Штурмового Комитета.
Если будешь смеяться — вылетаешь из комитета.
Никому не известно, кто писал предложение, и никто, за
исключением Тайлера, не знает, какие предложения приняты, — а какие он
выбросил в мусор. Позже на той же неделе ты можешь прочитать в газете, что
какая-то неустановленная личность в центре города запрыгнула в «ягуар» с
убирающимся верхом и врулила машину в фонтан.
Тебе становится интересно. Не то ли это предложение
комитета, которое писал ты?
Кто взобрался на крышу музея и прицельно стрелял шариками с
краской по скульптуре судебного возмездия?
Кто нарисовал пылающую маску демона на Хейн-Тауэре?
Можно представить себе, как в ночь, на которую был назначен
Хейн-Тауэр, команда из судебных клерков и бухгалтеров, или посыльных, —
пробрались в офисы, в которых сами же сидели изо дня в день. Может даже
подвыпившие, хоть это и против правил Проекта Разгром, — они использовали
отмычки, где могли, а в остальных случаях пускали в ход канистры фреона с
распылителями, чтобы расшатать цилиндры замков про помощи стамески, потом
свешивались из окон, упираясь ногами в кирпичный фасад небоскреба, спускались,
полагаясь друг на друга в удерживании веревочной связки, раскачивались, с риском
погибнуть у офисов, в которых они ежедневно сидели и чувствовали, как с каждым
часом их жизнь близится к концу.
