— Хотела показать тебе мое новое платье, — говорит
Марла. — Это платье подружки невесты, все ручного шитья. Нравится? В лавке
Гудвилла мне его отдали за один доллар. И кто-то же делал все эти крошечные
стежки, чтобы в итоге получилось это жуткое-жуткое платье! — рассказывает
Марла. — Представляешь?
Юбка с одной стороны длиннее, чем с другой, а талия платья
низко охватывает бедра Марлы.
Прежде, чем выйти в магазин, Марла приподнимает юбку в
кончиках пальцев и изображает что-то вроде танца вокруг меня и кухонного
стола, — ее задница летает туда-сюда внутри юбки. Марла говорит, что любит
всякие вещи, которые люди когда-то обожали, а потом выкинули на свалку через
час или на следующий день. Вроде рождественской елки, которая сегодня в центре
внимания, а завтра, после Рождества, видишь все эти елки, по-прежнему в мишуре,
валяющимися вдоль шоссе. Видишь и думаешь о животных, которые сбила машина, или
о жертвах сексуального маньяка с вывернутым нижним бельем, обмотанных черной
изолентой.
Я хочу одного — чтобы она убралась отсюда.
— Отделение контроля животных — лучшее место, куда
можно пойти, — рассказывает Марла. — Там всякие звери, маленькие
котята и щеночки, которых люди любили, а потом выбросили; есть даже старые
животные, которые танцуют и прыгают вокруг тебя, привлекают твое внимание,
потому что через три дня им вколют повышенную дозу фенобарбитала соды и
отправят в большую печь.
«Великая спячка», в стиле «Долины псов».
— Где тебя кастрируют даже те, кто любит тебя и спасает
тебе жизнь, — Марла смотрит на меня так, будто это я ее трахаю, и говорит:
— Мне до тебя не достучаться, да?
Марла выходит через черный ход, напевая эту мерзкую песню из
«Долины кукол»
[5]
.
Сижу и смотрю, как она удаляется.
Одно, два, три мгновения тишины после ухода всей Марлы из
помещения.
Я оборачиваюсь — объявился Тайлер.
Тайлер спрашивает:
— Ты избавился от нее?
Ни звука, ни запаха. Тайлер просто возник ниоткуда.
— Первым делом, — говорит Тайлер, пересекая кухню
и роясь в холодильнике, — Первым делом нужно растопить немного жира.
Насчет моего босса, рассказывает мне Тайлер, если я
действительно зол, — я могу пойти в почтовое отделение, заполнить карточку
смены адреса и перенаправить всю его почту в Регби, Северная Дакота.
Тайлер вытаскивает из холодильника целлофановые пакеты
замороженной белой массы и бросает их в раковину. Мне говорит поставить большую
кастрюлю на газ и до краев наполнить ее водой. Слишком мало воды — и жир
потемнеет, когда отделится сало.
— В этом жире, — говорит Тайлер. — Очень
много соли. Поэтому чем больше воды — тем лучше.
Кладешь жир в воду и кипятишь ее.
Тайлер выжимает белую массу из каждого пакета в воду, потом
выбрасывает все пустые пакеты в мусорное ведро.
Тайлер говорит:
— Используй чуть-чуть воображения. Припомни все это
первопроходческое дерьмо, которому тебя учили в бойскаутах. Вспомни школьные
уроки химии.
Трудно представить Тайлера бойскаутом.
Еще я мог, рассказывал Тайлер, подъехать к дому моего босса
однажды ночью и прикрутить шланг к крану во дворе. Потом воткнуть шланг в
ручной насос, — и можно закачать в водопровод дома заряд строительного
красителя. Красного, или синего, или зеленого, — потом подождать и увидеть,
как будет смотреться мой босс на следующий день. Или я могу засесть на полночи
в кустах и качать насосом воздух, пока избыточное давление в трубах не дойдет
до 110 пси. Тогда, если кто-то захочет слить воду в туалете, — бачок
разорвет. На 150 пси, если кто-нибудь откроет душ, давление воды оторвет
металлическую насадку, сорвет резьбу, бам, — насадка душа превращается в
орудийный снаряд.
Тайлер говорит это мне только затем, чтобы утешить. На самом
деле я люблю своего босса. Кроме того, я достиг просветления. Веду себя, знаете
ли, как настоящий буддист. Изящные хризантемы. Бриллиантовая сутра и Писание о
голубом утесе. Харе Рама, знаете, Кришна, Кришна. Я просветленный, ясно?
— Сколько перья в зад не тыкай, — говорит
Тайлер. — Цыпленком не станешь.
Когда жир растопится, — сало всплывет на поверхность
кипящей воды.
«Ах так», — говорю, — «Значит, я втыкаю перья в
зад!» Можно подумать, Тайлер здесь, со следами сигаретных ожогов, взбирающихся
по рукам, — сам больно эволюционировавшая душа! Мистер и Миссюс
Человек-Подтирашка. Я разглаживаю лицо и превращаюсь в одного из тех
людей-индийских коров, отправляющихся на бойню на картинках в инструкции
безопасности авиалинии.
Сбавляешь огонь под кастрюлей.
Я помешиваю кипящую воду.
Всплывет больше и больше сала, пока вода не подернется
перламутровой радужной пленкой. Ложкой побольше собираешь этот слой и помещаешь
в отдельную емкость.
«Ну», — спрашиваю, — «А Марла как же?» Тайлер
отвечает:
— Она, по крайней мере, пытается достичь крайней черты.
Я помешиваю кипящую воду.
Собираешь слой, пока ничего больше не всплывет. Так мы
отделили и собрали с воды сало. Хорошее чистое сало.
Тайлер говорит, я еще и подавно далек от достижения крайней
черты. И если я не потеряю все на свете — мне не спастись. Иисус для этого
пошел на свое распятие. Просто бросить деньги, имущество и знания — ничего не
значит. Это не праздничная экскурсия. Мне нужно бросить самосовершенствование и
попасть в бедствие. Нельзя все время быть в безопасности.
Это не воскресный семинар.
— Если ты сдашь прежде, чем достигнешь крайней
черты, — говорит Тайлер. — Тебе никогда не преуспеть в этом
по-настоящему.
Только пройдя бедствие, мы можем переродиться вновь.
— Только утратив все, — говорит Тайлер. — Ты
можешь обрести свободу.
А сейчас я чувствую всего лишь преждевременное просветление.
— И продолжай помешивать, — говорит Тайлер.
Когда жир растопится настолько, что сало перестанет
всплывать — выливаешь кипящую воду, моешь кастрюлю и наполняешь ее чистой
водой.
Я спрашиваю — далеко ли я от крайней черты.
— С того места, где ты сейчас, — отвечает
Тайлер. — Ты даже представить не можешь, как эта черта будет выглядеть.
Повторяешь процесс сбора всплывающего сала. Кипятишь сало в
воде. Продолжаешь собирать верхний слой.
