На солнечных, говорите, батареях поезд? Полноте! Они не в курсе, что такое «батарея», а солнце для них – не звезда и даже не бог на колеснице. Солнце для них – «долбаный фонарь». Поэтому обитатели Тортуги ненавидели листонош. Тут «самый умный» – не похвала, а ругательство.
Пошта попытался отогнать мысли и перестроиться на предстоящую операцию.
Если тебе нужно завербовать рядового члена банды, не начинай «с низов». Начальство сразу пронюхает, внимание обратит. Да и сами мелкие бандиты склонны действовать с оглядкой на начальство. Так что иди сразу к главному. Полюбопытствуй, покажи фокус. И тогда твой интерес к его подчиненным покажется естественным: ты уже как бы принят в круг, ты идешь знакомиться с теми, кто близок тебе по социальному статусу. Обнюхайся, короче, с вожаком. Покажи розовое беззащитное пузо. И, если вожак тебя не тронет, не тронут и остальные.
К счастливому жениху Олафу Пошта соваться, конечно же, не собирался. Перед первой брачной ночью даже такое быдло лучше не дергать. А вот Одноглазый Хью вполне подходил для его целей.
Во-первых, Хью сейчас предвкушает официальное вручение подарка, можно сказать, заранее наслаждается славой. Как он всех уделал и слюнявей всех лизнул. Во-вторых, Хью, после завершения операции, в эйфории и, скорее всего, бухает с утра, дожидаясь официального пира. Расслабляется и поздравляет сам себя. Скорее всего, Хью склонен к развлечениям. К грошовым шоу.
Лилипут Лоренцо не мог опередить Пошту – он наверняка сейчас дрессировал труппу, чтобы не ударить в грязь лицом, чтобы на вечернем торжестве дать такое представление – пираты в море утопятся от избытка эмоций.
– Скажи-ка, милочка, – остановил Пошта тощую девицу с трофическими язвами на грязных голенях.
– Два купона – ночь.
– А чего так дорого?!
– Ну… В честь праздника… Для тебя, красавчик! Ры-женький! Полкупона.
Пошта вытащил полкупона и сунул в протянутую ладонь.
Тебя бы, милая, отмыть. Пролечить. И была бы ты нянечкой в яслях, выносила бы горшки и целовала пахнущие молоком круглые макушки перед дневным сном. Или стала бы санитаркой в хосписе, бабью нежность свою нерастраченную, природное сопереживание, сердце свое никем не занятое – на неизлечимо больных тратила бы. А ты телом немытым торгуешь…
– А мне не надо, – улыбнулся Пошта. – У меня все от радиации отвалилось.
– Чегой-то? – не поняла девка.
– Не важно. Подскажи лучше, где мне Одноглазого Хью найти?
Девка хихикнула. У нее не было верхних зубов, бесстыдно обнажались розовые десны.
– А у себя!
– Это где же?
По выражению лица девки Пошта понял, что сейчас будет долгая и нудная лекция с путаньем лева и права, поэтому спешно уточнил:
– Ты рукой покажи!
Девка обрадовано закивала и изобразила сложный зигзаг. Впрочем, указательный ее палец показывал на довольно приметное здание, крыша которого торчала над окружающими – то ли кинотеатр был прежде, то ли гостиница, то ли что-то административное.
– Спасибо, солнышко! – Пошта послал ей воздушный поцелуй и пошел прочь.
– А ночевать?! – обиженно крикнула она вслед.
Он не стал оборачиваться.
* * *
Вопреки ожиданиям, Одноглазый Хью обосновался не в самом здании (об автономных генераторах электричества жителям Тортуги оставалось только грезить в наркотическом забытьи), а рядом с ним. И увидев, как живет правая рука Олафа, Пошта, мягко говоря, офигел.
С каких-то армейских складов пираты добыли старые брезентовые палатки, из тех, в которые человек двадцать спокойно влезает. Палатки эти стояли кругом на перекрестке, а по центру горел костер. У него сейчас и пировали.
Пошта замедлил шаг. Стражи не видать – наверное, надеются на городскую охрану.
У костра пирует сброд… поправочка, не сброд, а местная элита. В центре веселья – жирдяй. Пошта вообще воспитывал в себе толерантность, в том числе к человеческим недостаткам, тем более – физическим. Но эту тушу назвать по-другому не смог бы и Александр Сергеевич Пушкин. Один глаз жирдяя закрывает черная повязка. Стало быть, это и есть герой сегодняшнего дня, Одноглазый Хью.
Он сидел на старом диванчике – в кресле Хью просто не поместился бы. Его щеки нездорового желтушного оттенка лежали на плечах, мешки под глазами наползали на носогубные складки, а безволосая грудь плавно перетекала в пузо, которое закрывало монументальные колени. Не было понятно, совсем Хью голый или все-таки в трусах – складки жира на животе и по бокам не давали рассмотреть наличие нижнего белья. Перед Хью стоял столик, на который бандит облокачивался. На столике – трехлитровая банка мутной жидкости, судя по всему – самогона, и закуска.
Такого не то что излучение – такого пуля не возьмет. Завязнет.
Хью что-то втирал почтительно обступившим его пиратам.
Пошта поправил парик. Импровизируем? Импровизируем! И решительно направился прямо к жирдяю.
Его заметили, тут же нацелили стволы. Пошта был к этому морально готов.
– Внимание, внимание! – подражая глашатаям шапито, заголосил он. – Только сегодня! Только для Великого Хью! Уникальное представление! Чтение мыслей на расстоянии!
– Дайте пройти, – просипел польщенный Хью.
Пошта приблизился.
Вблизи стало видно, что Хью давно и серьезно болен не только ожирением. Белок единственного его глаза был пронзительно желтым, что свидетельствовало о гепатите, а скорее – о циррозе, одышка выдавала нездоровые легкие, а мешки под глазами, черные, налитые кровью, говорили о проблемах с сердцем. Но ведь жив. И любого переживет, уродец!
– Хью… – Пошта склонился в шутовском поклоне.
– Я бы попросил! Андрей Михайлович меня зовут, – солидно поправил пират.
Оп-паньки, вот оно как!
– О, великий Андрей Михайлович! Слава о ваших подвигах известна даже в самом Симферополе! – продолжал юродствовать Пошта.
Шутов вообще любят. В сознание этих людей должна быть впечатана простая мысль: тот не царь, у кого нет придворного дурака.
– И я, ведущий маг-телепат, академик трех академий, профессор всея Крыма и знатомыслец, пришел к тебе, дабы попробовать прочитать твои мысли! Если дозволишь, о великий Андрей Михайлович, если тебя не оскорбит попытка презренного прикоснуться к глубинам твоего разума!
– А прикоснись. Один хрен – ничего не поймешь.
– О! – Пошта закатил глаза и изобразил «пляску святого Витта» на ногах. – Вижу глубины разума! Бездны! Что за хитрый ум! Что за уникум! О-о! Блуждаю по извилинам, пытаюсь проникнуть! Глубже! Глубже!
Окружающие грохнули дружным хохотом. Правильно, Пошта!
– О, великий! – листоноша бухнулся на колени. – Позволь слово молвить!
