– А удобно ли мне являться в незнакомый дом? Я ведь не
знаю хозяев…
Судя по тому, что она уже видела, дом был если не роскошным,
то безусловно богатым и какому-нибудь мелкому чиновничку принадлежать не мог –
бери выше…
Все расхохотались, словно услышали невероятно остроумную
шутку, а громче всех, конечно же, Топорков.
– Бесподобно, мой юный друг! – еле выговорил он,
смахивая даже слезу. – Экий ты остряк! Удобно, конечно, еще как удобно, а
что до знакомства с хозяйкой, то ты его сей же миг и сведешь, вот она, грядет
голубица!
На площадке показалась белокурая женщина лет тридцати, в
сером платье из узорчатого органда с рукавами а-ля пагода, с роскошным
брильянтовым ожерельем на шее. Ольга с первого взгляда определила, что это
настоящие брильянты, а не стразы из дешевого стекла. Положительно, бедностью
здесь и не пахло…
– Боже мой, какая честь! – воскликнула дама,
лениво улыбаясь полными алыми губами. – Василь Денисыч… И какие люди с
вами… Один только милый юноша мне незнаком…
– Ну, это дело поправимое, – прогрохотал Топорков. –
Мадам Изабо, позвольте вам представить моего лучшего друга и, некоторым
образом, протеже, корнета Олега Петровича Ярчевского…
Должно быть, ротмистр был очень уж накоротке с хозяйкой
дома, если так запросто называл ее по имени – а впрочем, он со всеми был
накоротке уже через пять минут после знакомства. Как бы там ни было, хозяйка,
ничуть не обижаясь на фамильярность ротмистра, протянула Ольге руку для поцелуя
– и при этом окинула столь проницательным взглядом светло-серых глаз, что Ольге
на миг показалось, будто ее маскарад раскрыт. Ей в жизни не приходилось
целовать руку женщине, а потому поцелуй получился чуточку неуклюжим – что,
конечно же, окружающими будет принято всего лишь как свидетельство юности и
провинциализма корнета, так что оснований для беспокойства нет. Но все же до
чего проницательней взгляд у этой мадам Изабо…
Оставив в прихожей сабли, все направились в гостиную, где
был накрыт овальный стол. Несколько минут спустя Топорков весело обратился к
мадам Изабо, занявшей место во главе стола:
– Соблаговолите взять своей белоснежной ручкой
колокольчик, звезда моя парижская…
Очаровательно ему улыбнувшись, мадам Изабо взяла со стола
изящный позолоченный колокольчик на длинной ручке великолепной работы и
несколько раз им тряхнула. Моментально распахнулись две другие двери в глубине
гостиной, и оттуда, посмеиваясь и щебеча, появилось полдюжины молоденьких девиц
– одна другой краше. Все они были изящно причесаны, одеты в модные платья – но
из чрезвычайно тонкого муслина, с чуточку большими, чем дозволяли приличия,
вырезами. Да какая уж чуточка – это уж форменная непристойность получается,
подумала Ольга в некотором смятении.
Девицы, подойдя к столу, моментально, без церемоний и
представлений, уселись на свободные кресла, улыбаясь мужчинам самым непринужденным
образом. По правую руку от Ольги оказалась вертлявая симпатичная брюнеточка,
декольтированная до того раскованно, что благонравной девице и смотреть в ее
сторону было стеснительно…
– Меня зовут Луиза, – сказала она, подмигивая
Ольге. – Вы, стало быть, уже офицер? В столь юные годы, надо же… А как вас
зовут, красавчик?
– О… Олег, – еле выдавила Ольга.
– Прекрасное имя! – захлопала в ладоши разбитная
Луиза. – Налейте мне шампанского, господин корнет, поухаживайте за дамой!
Только теперь до Ольги дошло, в каком заведении она
оказалась и какова профессия мадам Изабо. Особенного смущения она не испытывала
– не оранжерейный цветок, в конце-то концов, – но ее вдруг прошиб
идиотский смех, который она сдержала с превеликими трудами. Ситуация и в самом
деле была препикантнейшая: оказаться в публичном доме, будучи в роли мужчины …
Не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать, до того забавно и заковыристо…
Она бросила быстрый взгляд по сторонам. Ее спутники
чувствовали себя, как рыба в воде: наливали девицам шампанское, о чем-то с ними
шутили, держались непринужденно, с уверенностью завсегдатаев. Ай да Василий
Денисыч, то ли сердито, то ли смешливо (она и сама не понимала) подумала Ольга.
Так-то он понимает свои опекунские обязанности, так-то он полагает нужным
помочь освоиться юному провинциалу… Мужчины, одно слово. Гусары…
Опомнившись, она налила шампанского Луизе – да и себе
заодно. Луиза со своим бокалом расправилась мгновенно, Ольга лишь отхлебнула
глоток – зная гусарские нравы, с вином следует обращаться осторожно, потому что
тостов будет бесчисленное количество…
– Эй! Эй! – недовольно возгласил сидевший по левую
руку от нее Топорков. – Корнет, так не годится! Что ж ты, братец, будешь
за гусар, ежели хватаешь эти дамские наперсточки? Это, приятель, рюмка, –
произнес он с явным отвращением. – А гусару из таких пить не пристало!
Ольга еще раз посмотрела на хрустальный сосуд у себя в руке
– нет, обычный бокал, из которых обычные люди как раз и пьют шампанское…
– Шампуз, корнет, пьют стаканами! – пояснил
Топорков крайне авторитетным тоном. – Взгляни-ка на наши…
Ольга взглянула – и внутренне ужаснулась. Перед ее
спутниками стояли стаканы, куда входила едва ли не целая бутылка – и такой же,
пустой, разумеется, возвышался перед ее прибором.
Она тут же нашла великолепнейший предлог:
– Увы, милейший Василий Денисыч, пить из стакана мне
решительно невозможно. Я, видите ли, проиграл пари… ну, подробности вам вряд ли
интересны, но только целый год со дня проигрыша я обязан пить исключительно из
бокалов… Осталось три месяца…
– Черт знает что за нравы у вас в провинции, – в
сердцах сказал артиллерист. – Ну нельзя же заключать пари со столь
садистическими условиями! Еще три месяца – только из бокалов? Застрелиться
можно! – И он, схватив свой стакан, осушил его до дна так решительно,
словно боялся, что и его заставят соблюдать те же условия.
– Ну-ну… – сказал Топорков, чье лицо вдруг
озарилось триумфальной улыбкой. – Нет такой преграды, которую гусар не
смог взять или по крайней мере обойти… Девочки, а ну-ка принесите полковничий
бокальчик!
Сидевшая рядом с ним девица с хихиканьем выскочила за дверь
и тут же вернулась, обеими руками держа перед собой… в общем-то, действительно
сосуд, как две капли воды похожий на бокал, но имевший столь устрашающие
размеры, что уж в него-то поместилась бы не полная бутылка, а полторы. Ольга
мысленно ужаснулась, представив возможные последствия.
– Извольте-с, мой юный друг! – торжествующе сказал
Топорков. – Вот вам прекрасный повод и букву договора соблюсти, и потешить
душу. Или вы скажете, что это не бокал?
– Ну, отчего же… – осторожно произнесла
Ольга. – Он имеет полное сходство с бокалом, однако размеры…
– К черту размеры! Главное – совершеннейшее сходство.
Бокал это? Бокал! Так что…
– Василий Денисыч, – сказала Ольга решительно. –
Вы, конечно, можете меня считать излишне щепетильным в вопросах чести, но я
ничего не могу с собой поделать… Когда мы заключали пари, молчаливо
подразумевался бокал нормальных размеров. Так что, тысяча извинений, но с ним я
и останусь…
