– Правы, Андрей Дмитриевич, – сказала Ольга со
вздохом. – Я вам бесконечно благодарна за участие во мне на протяжении
всех этих лет…
– Ну, полно, полно! Я ведь…. не благодарности ради…
– Я понимаю. За что и уважаю вас бесконечно… Но хотела
бы обдумать все, как следует…
– Помилуй бог, кто ж тебя неволит! – смущенно
замахал на нее руками князь. – Думай, сколь душе угодно. Только ты все же
взвесь все выгоды такого сватовства и не забудь про недостатки оного – каковых
просто не имеется, на мой взгляд…
– Да, конечно, – сказала Ольга тоном примерной
девочки.
Ни за что ведь не поверит, расскажи она про сомкнувшуюся
вокруг нее синюю паутину. Никто не поверит… кроме Бригадирши. Поговорить с ней
откровенно? Или следует пожалеть старушку, которой и так сегодня выпали нешуточные
переживания? Знать бы, чего еще от этого субъекта ждать…
– Погоди, – сказал князь, завидев, что она
поднялась со стула. – Тут еще одно странное дельце. День сегодня
удивительный, сплошные сюрпризы… Поутру, еще До Мишенькиного с гостями приезда,
нагрянул стрюцкий из уезда (у князя это уничижительное словечко служило
универсальным обозначением для чиновничьего племени). Бумагу привез… Ты что же,
выходит, была знакома с мельником Сильвестром?
Ольга насторожилась и ответила, тщательно подбирая слова, взвешивая
каждое:
– Мы с Татьяной частенько проезжали мимо мельницы и не
раз видели его. Здоровались вежливо, перекинулись однажды парой слов…
– И только?
– Помилуйте, Андрей Дмитриевич, – сказала она с
восхитительной невинностью во взоре и тоне. – А что бы еще?
– Действительно, что бы еще… И все равно странно.
Стрюцкий, знаешь ли, привез сделанное по всей форме завещание. В твой адрес.
Представь себе, именно тебе Сильвестр взял да и оставил, как говорится,
нажитое… А поскольку в уезд на рассвете дошло известие, что мельник
преставился…
– На рассвете?
– Ну да. А что тут такого удивительного? Мельник, надо
полагать, заранее кому-то распорядился. Заплатил, должно быть, денежки у него
водились, стрюцкий, точно, ждал и себе благодарности, да я его отправил несолоно
хлебавши…
Вот это интрига, подумала Ольга. Сильвестр, выходит, обо
всем позаботился заранее … Она улыбнулась:
– Что же, он мне оставил мельницу?
– Не только, – сказал князь серьезно. – Тут,
видишь ли, закавыка… Земли мои велики, сама знаешь, но посреди давным-давно торчали
Сильвестровы земли. Вот тут все обозначено. – Он показал несколько
бумаг. – Примыкающие к мельнице луга, Козихинский лес, еще земли… Верст
десять в длину да с полдюжины в ширину. – Он откровенно почесал в
затылке. – Почему мой батюшка эту землю Сильвестру в свое время продал, я,
честно скажу, так и не доискался – но отцовскую волю следовало уважать… Одним
словом, земли эти отныне, в соответствии с юридически выраженной волей
покойного – эва, каких словечек я от стрюцкого нахватался! – отныне по
закону твои, госпожа помещица Ольга Ивановна. Хоть с кашей ешь, хоть в банчок
проигрывай. Твое. Вот уж неожиданность, а?
– И еще какая, – честно ответила Ольга.
– Не копеечка в кармане, а малость получше… –
князь хитро покосился на нее. – Только не идет ни в какое сравнение с
владениями благородного графа Биллевича… Что притихла?
Ольга подняла голову и прямо, открыто глянула ему в глаза:
– Андрей Дмитриевич, коли уж зашел серьезный разговор…
Я никогда не спрашивала… но не пора ли?
– О чем?
– Кто мои родители… и почему я у вас оказалась. Если
вам, конечно, известно, кто мои родители… По-моему, я уже в том возрасте, когда
полагается знать такие вещи…
Рука князя непроизвольно дернулась так, что бронзовые
безделушки, нарушив точный строй, раскатились по столу.
– Оля, – сказал он наконец. – Я тебе могу
сказать одно – во-первых, ты совершенно законный ребенок, а во-вторых, твои
родители были самого благородного происхождения. И это все, что тебе следует
знать…
– Почему?
На сей раз князь молчал гораздо дольше.
– Ну, коли уж ты сама считаешь, что достаточно
взрослая, изволь выслушать взрослые причины. Твоих родителей нет. То есть, их
все равно что нет… В свое время случилось… некое предприятие. Очень дерзкое
предприятие, направленное против таких лиц в государстве, что… Твои родители
были в том самым серьезным образом замешаны. Я просто-напросто не знаю, что с
ними и живы ли они вообще… Понимаешь?
Ольга кивнула. Ничего удивительного не было в том, что она
только что услышала – в книгах об этом, конечно, не писали, но она достаточно
наслушалась о российских дворцовых переворотах и заговорах против Первого Лица
Империи, которые иногда оканчивались успехом, а иногда потерпевшие поражение и
в самом деле исчезали на необъятных просторах империи Российской, словно в
воздухе растворялись. Объяснение было, на первый взгляд, убедительное… вот
только она достаточно хорошо знала князя, чтобы понять: сейчас он ей преподнес
только что придуманную ложь. Он не любит врать, и видно, как переживает,
тяготится, но почему-то именно ложью и отделался…
А значит, дальнейшие расспросы бесполезны: если князь решил
поступать именно так, а не иначе, будет твердо стоять на своем, никакие уговоры
не помогут…
Сделав вид, что услышанное ее полностью устроило, она
перевела разговор:
– Значит, я теперь вроде помещицы?
– Пожалуй, – облегченно вздохнул князь, явно
радуясь перемене темы. – Захудалая, правда, но, с точки зрения закона… Лес
и луга, в общем, никакой практической пользы не имеют, поскольку ни для каких
хозяйственных целей не используются, а вот мельница на бойком месте – дело
другое. Сильвестр справлялся сам, а вот тебе, душа моя, непременно бурмистр
понадобится. Не находишь ли нужным, чтобы Федотыч занялся еще и этим?
Ольга охотно подхватила эту тему, и они принялись вроде бы
беззаботно и непринужденно обсуждать дела по нежданному наследству. Но в голове
у нее все это время крутилась одна мысль: благородный граф Биллевич врал как сивый
мерин. Не было его ни в одном из тех мест, что он перечислил Ольге. Есть у
девушек примечательное качество: будучи на балу или в ином увеселении,
высмотреть всех до единого интересных молодых людей (как и наоборот, впрочем).
Вовсе не обязательно потом держать в памяти всех до единого, но всегда можно
сказать с уверенностью: видела ты этого господина прежде или столкнулась в
первый раз.
Так вот, она могла поклясться чем угодно, от случайного
наследства до бессмертной души, что в жизни не встречала графа прежде, ни в
одном из тех мест его не было среди приглашенных. Разве что прислуживал,
нацепив лакейскую ливрею, – кто же запоминает лица превеликого множества
чужих лакеев? Но это предположение абсурдно, не мог же он все разы представать
в образе лакея? Один раз – возможно, мало ли примеров, когда молодые люди из
общества выкидывали подобные фокусы, чтобы попасть, скажем, в некий дом, где не
могли быть приняты обычным образом. Такие штучки в юности откалывали и
полковник Загоецкий, и сам князь, о чем как-то вспоминали со смехом… Но чтобы всякий
раз, во всех этих местах? Нет, граф врал. Ольга никогда его прежде не
встречала. А это делало ситуацию еще загадочнее…
