— В том числе и поэтому.
Фукаэри долго сверлила Тэнго взглядом в упор. Так, словно размышляла о том, что такое коитус. Хотя, конечно, о чем она думала на самом деле, было известно лишь ей одной.
— Голодная? — поинтересовался Тэнго.
Она кивнула.
— С-утра-ничего-не-ела.
— Сейчас что-нибудь приготовим, — сказал он.
За весь день Тэнго и сам почти ничего не съел, в животе урчало от голода. Да и никакого достойного занятия, кроме приготовления пищи, ему в голову не приходило.
Он промыл рис, зарядил в рисоварку — и, пока тот готовился, заварил мисо с морской капустой и зеленым луком, поджарил ставриды, достал из холодильника тофу замочил в маринаде имбирь. Настрогал на терке редьку, разогрел в кастрюле остатки овощного рагу, разложил на тарелках соленья из репы и сливы
[20]
. Когда такой здоровяк суетится на тесной кухоньке, та кажется еще теснее. Но Тэнго, похоже, это совсем не смущало. Слишком много лет он приспосабливал свое огромное тело к любым жилищам, которые посылала ему судьба.
— Уж извини, что все по-простому, — сказал он смущенно.
Фукаэри с большим интересом наблюдала, как ловко Тэнго управляется со стряпней и какие деликатесы рождаются в результате его стараний.
— Привык-готовить-еду, — заметила она.
— Это потому, что я долго жил один. Сам себе наскоро приготовишь, сам же наскоро съешь. Такая вот холостяцкая привычка.
— Всегда-ешь-один.
— Ну да. Так, как сейчас, получалось редко. С той женщиной раз в неделю обедал вместе. Но чтобы с кем— нибудь ужинал — такого и не припомню.
— Это-тебя-напрягает, — спросила она.
Тэнго покачал головой:
— Нет, совсем не напрягает. Ужин как ужин. Слегка необычно, и все.
— А-я-всегда-ела-с-кучей-народу. Потому-что-с-детства-жила-с-ними-вместе. И-когда-к-сэнсэю-переселилась-тоже. У-сэнсэя-всегда-были-гости.
Впервые за все их знакомство она произнесла такую длинную речь, отметил Тэнго.
— А там, где ты пряталась, ела одна? — спросил он.
Фукаэри кивнула.
— А где это было?
— Далеко. Это-место-устроил-сэнсэй.
— И что же ты там ела?
— Лапшу-растворимую. Полуфабрикаты. Такую-еду-как-у-тебя-уже-долго-не-пробовала.
Она взяла палочки, отделила мясо ставриды от костей, положила в рот и начата пережевывать. С таким видом, будто ест что-то редкое и непривычное. Взяла чашку с мисо, отхлебнула глоток, проверяя на вкус, а затем отложила палочки и надолго о чем-то задумалась.
Ближе к девяти издалека донесло что-то вроде раската грома. Приоткрыв штору, Тэнго посмотрел наружу. На потемневшее небо одна за другой наползали зловещие черные тучи.
— Ты была права, — сказал он и задернул штору. — Похоже, будет страшная гроза.
— Потому-что-LittlePeople-очень-злятся, — пояснила Фукаэри.
— Когда LittlePeople злятся, меняется погода?
— Смотря-как-мы-к-погоде-относимся.
— То есть?
Она покачала головой:
— Я-плохо-понимаю.
Тэнго тоже не понимал. До сих пор он считал погоду чем-то объективным и от людей не зависящим. Но уточнять, похоже, смысла не было, и он задал другой вопрос:
— LittlePeople злятся на что-то конкретное?
— На-то-что-скоро-случится.
— И что же должно случиться?
Фукаэри покачала головой.
— Скоро-поймем.
Они вымыли посуду, протерли и убрали на полку тарелки, снова сели за стол и принялись пить чай. В обычный день Тэнго выпил бы пива, но сегодня почему-то казалось, что без алкоголя лучше обойтись. В воздухе растекалась странная тревога. Если что-то и правда случится, лучше оставаться в трезвом рассудке.
— Наверно-лучше-скорей-заснутъ, — сказала Фукаэри. И, словно кричащий на мосту с картины Мунка, стиснула щеки ладонями. Но кричать не стала. Просто зевнула с закрытым ртом.
— Хорошо, — сказал Тэнго. — Ложись на кровати. А я на диване, как в прошлый раз. Все равно засыпаю где угодно.
И это было правдой: он действительно мог заснуть в любых обстоятельствах. В каком-то смысле — талант от бога.
Фукаэри кивнула, и только. Посмотрела на Тэнго, ни слова не говоря. И потрогала пальцами уши — словно проверяя, на месте ли.
— Одолжишь-пижаму, — наконец попросила она. — Я-свою-не-взяла.
Тэнго прошел в спальню, достал из шкафа запасную пижаму из голубого хлопка. Ту же, в которой Фукаэри спала в прошлый раз. Постиранную и аккуратно сложенную. На всякий случай он понюхал ее. Никакого запаха. Заполучив пижаму, Фукаэри переоделась в ванной и вернулась к столу. Уже с распущенными волосами и подвернутыми, как и прежде, штанинами и рукавами.
— Еще только девять, — сказал Тэнго. — Ты всегда так рано ложишься?
Фукаэри покачала головой:
— Сегодня-не-как-всегда.
— Потому что злятся Little People!
— He-знаю. Просто-хочу-спать.
— Да, вид у тебя сонный, — признал Тэнго.
— Почитай-мне-перед-сном, — попросила она. — Или-расскажи-что-нибудь.
— Это можно, — согласился он. — Все равно заняться больше нечем.
Вечер был душным, но Фукаэри, забравшись в постель, тут же натянула одеяло до самого горла. Так, словно хотела поскорей отделить свой уютный мирок от безумного внешнего мира. Под одеялом она казалась совсем девчонкой — лет двенадцати, не старше. Гром грохотал уже так, что оконные стекла жалобно звякали с каждым новым раскатом. Но и только. Ни молний, ни даже капли дождя. Видимо, нарушение каких-то природных балансов.
— Они-смотрят-на-нас, — сказала Фукаэри.
— Кто? — уточнил Тэнго. — LittlePeople?
Она не ответила.
— Думаешь, они знают, что мы здесь?
— Конечно-знают.
— И что же они собираются с нами сделать?
— Нам-они-не-могут-сделать-ничего.
— Слава богу.
— По-крайней-мере-сейчас.
— Значит, сейчас мы в безопасности, но надолго ли — бог его знает?
— Этого-не-знает-никто.
— До нас они не дотянутся, но могут навредить тем, кто нас окружает?
— Все-может-быть.
— И не просто навредить, а напрочь сломать людям жизни, верно?
Фукаэри с тревогой прищурилась, точно капитан судна, слушающий за штурвалом песни сирен. И наконец ответила:
