— В торговом центре мы за вами следили, — объявил он, — и тогда действительно собирались уничтожить. Однако потом я увидел, как вы с этой женщиной — кстати, она женщина? — обезвреживаете одержимых и спасаете заложников. Признаюсь, ничего подобного я не предвидел. Видите ли, если уж спускать на вас Цукера и По, предпочитаю делать это с чистой совестью.
— Помнится, прошлой ночью они на коротком поводке не сидели, — просипел я.
— Прошлой ночью им дали команду «не убивать». Насчет «не причинять боль» никаких ограничений не было. Кастор, спрашиваю в очередной раз и, вероятно, в последний: на чьей вы стороне?
Пожалуй, окажись у меня побольше времени, я бы тщательно обдумал вопрос и подобрал оригинальный завуалированный ответ. А так мои слова прозвучали резко и уверенно:
— На стороне Эбби Торрингтон.
Звук, который издал Гвиллем, был гибридом фырканья и надменного смешка.
— Знаете, а ведь это вполне возможно, — проговорил он. — В таком случае заверения, что вы не дурак, недалеки от правды. Хотя мне кажется, кто-то играет с вами так же, как вы играете на вистле.
Возникла долгая пауза, и я решил, что он закончил.
— Если встану, — начал я, очень медленно и опасливо поворачивая голову, — этот урод не ударит меня снова?
Гвиллем пропустил мои слова мимо ушей.
— На «Коллективе» вы нас опередили. Очень м-м-м… впечатляюще. Нет ли у вас других наводок относительно того, где Пис прячет девочку?
Ну, кое-какие мысли имелись, однако я предпочитал держать их при себе. Вцепившись в барьер, я стал осторожно подниматься на ноги. От напряжения пришлось стиснуть зубы, и на вопрос Гвиллема ответить, естественно, не удалось.
Он вздохнул с видом человека, на плечах которого лежит все бремя мира.
— Если попрошу вас найти передачу заднего хода, отъехать, скажем, до границы Китая и держаться подальше от этой истории, есть ли надежда, что вы послушаетесь?
Лгать священнику грех, а грехов на моей душе хватало, новые можно было не искать. Я коротко покачал головой: более категоричные жесты казались рискованными, особенно с учетом того, что я едва принял вертикальное положение.
— Я так и думал, — с грустью проговорил Гвиллем. — И тем не менее прошу. В качестве признательности за ваши сегодняшние деяния. Назовем это, хм, проявлением профессионального этикета. Других с моей стороны не последует. Спокойной ночи, Кастор, и до свидания.
Он осенил меня крестом: не угрожающе, не иронично, а абсолютно серьезно, потом дал знак оборотням — те послушными адъютантами тут же встали с правого и левого флангов, и вся троица двинулась к машине.
Они поехали прочь, и Цукер, не вписавшись в вираж, или, наоборот, рассчитав все с точностью до миллиметра, задел крыло «хонды» со звуком, напоминающим крик кастрированного слона. Затем, прибавив скорость, влился в поток транспорта, движущегося на восток, и через секунду красный свет задних фар растворился в ярком море огней.
* * *
Имельда Проберт, больше известная, как Снежная королева, живет в Пекхеме на четвертом этаже здания, кирпичные стены которого покрасили в черный цвет, вероятно, в ходе неудачного эксперимента над технологией «стелс».
[40]
Дверь со стороны улицы заколочена, так что входить нужно со двора, словно городское кладбище слонов, заваленного бесколесными ржавеющими корпусами отслуживших свой век машин. Убогая квартирка — настоящий парадокс, учитывая, сколько твердого нала Снежная королева зарабатывает за неделю: в конце концов, ее услуги эксклюзивны и весьма востребованы. Хотя справедливо и то, что о притоке клиентов ей беспокоиться не стоит: кому нужно, сами найдут.
Прежде чем войти, я проверил новый элемент снаряжения — веточку мирта, сорванную по дороге. Май — время мирта; будь я порасторопнее, давно бы им запасся и не пришлось бы по ночам лазить через кладбищенские стены. Я шепотом благословил веточку, чувствуя себя мошенником: так случается всякий раз, когда балуюсь вещами, которые присяжные классифицируют, как «магию».
На лестнице пахло прокисшим пивом и мочой; в сумме эти два слагаемых обычно дают пьянчугу, лежащего в луже блевотины. Однако мне никто не попался, и, поднявшись на четвертый этаж, я постучал в единственную не заколоченную фанерой дверь — звук с выразительной глухостью разнесся по всему зданию.
Вскоре мне открыла темнокожая девушка лет шестнадцати с огромными, круглыми как блюдца, глазищами. Пол незнакомки я определил только по косичкам: узкое бесстрастное лицо казалось бесполым, а футболка с картинкой в стиле манга и черные джинсы годились и для парней, и для девушек.
— Что вам?
— Я друг Никки.
Девица нахмурилась и смерила меня подозрительным взглядом:
— Пульс есть?
Я нащупал запястье.
— Бьется, но как-то медленно. Это проблем не создаст?
Незнакомка повернулась ко мне спиной.
— Мам, — позвала она, — пришел живой мужчина!
— Из полиции? — осведомился низкий голос откуда-то из недр квартиры. — Лиза, если это коп, вели ему убираться, потому что я уже заплатила.
Малышка снова повернулась ко мне.
— Мама говорит, если вы из полиции, то лучше убирайтесь, потому что…
— Да, понял. Только я не из полиции. Моя фамилия Кастор. Если Никки Хит у вас, хочу с ним поговорить и отвезти домой.
Лиза передала все матери, не сводя с меня огромных глаз, словно боялась, я захочу что-нибудь украсть. Если так, красть следовало стену или обшарпанную дверь, ведь больше на площадке не было ничего, даже половичка, дабы прикрыть щербатые половицы.
— Он представился Кастором и хочет отвезти Никки домой.
— Ах, Кастор! — В голосе слышалось явное неодобрение, и я прекрасно знал почему. — Лиза, проводи его в гостиную. Пусть придержит своих коней, пока я здесь не закончила.
Закатив глаза, мол, достала со своими указаниями, Лиза распахнула дверь. «Проводить в гостиную» в ее понимании значило ткнуть в дверь налево от узкой прихожей, а самой скрыться в противоположном направлении. В конце прихожей имелась еще одна дверь, открытая, и я увидел спину Имельды, работающей над очередным пациентом. Она что-то мурлыкала себе под нос, наверное, песню в стиле госпел, но с такого расстояния я не разобрал ни мелодии, ни слов.
Пару лет назад я уже был здесь и хорошо помнил порядок, а еще помнил, по какой причине Имельда меня недолюбливает: изгоняющие нечисть — настоящая помеха для ее бизнеса. Заставить меня ждать в гостиной — обдуманный садизм, но, понимая, что не могу поделать с этим абсолютно ничего, я набрал в легкие побольше воздуха и вошел в указанную дверь.
По сути, Снежная королева — просто знахарка, но с очень специфической клиентурой, которую не отобьет ни один доктор: ни представитель обычной медицины, ни нетрадиционной. Она занимается исключительно зомби и утверждает, что наложением рук способна практически полностью остановить процесс гниения. Я всегда считал это ерундой, но Никки ходит к ней два раза в месяц. Он умер очень давно, и в плане разложения человеческой плоти его мнению вполне можно доверять. Снежной королевой Имельду прозвали, потому что она хвастает, дескать, свежесть мертвечины умеет поддерживать не хуже морозильной камеры.
