Я завернула за угол, налетела на стройного мужчину в джинсах и постаралась не измениться в лице. Вот только Петра, любимого сына Софьи Борисовны, мне сейчас не хватало!
– Здравствуй, Степа, – обрадовался Петр. – Куда спешишь?
– Хочу побыстрее очутиться дома, – изо всех сил пытаясь быть приветливой, сообщила я. – У меня ремонт.
– Давай подвезу? – предложил Петя. – Разрешишь послужить тебе шофером?
– Может, в другой раз? – лицемерно улыбнулась я. – Для ремонта надо кой-что купить, я договорилась с подругой прошвырнуться по магазинам.
Софья Борисовна приятная дама, которую не хочется огорчать. Но это не значит, что я буду кокетничать с ее отпрыском, который не вызывает у меня никакого интереса. Иратов носит усы и бороду, а мне не нравятся мужчины с растительностью на лице. К тому же Петр бреет налысо голову и, на мой взгляд, выглядит смешно. Он уже несколько раз пытался зазвать меня на свидание, но я вежливо отказываюсь. Надеюсь, он сообразит наконец: от меня лучше отстать.
С лица Петра медленно сползла улыбка. И тут в моем кармане запищал сотовый. Я вытащила трубку, увидела на экране слово «Миша» и лихо соврала:
– А вот и Маша! Алло, привет!
– Чего у тебя? – забыв поздороваться, заорал приятель.
Я чуть отстранила мобильный от уха.
– Ну сколько раз тебя просить можно… Не кричи, пожалуйста.
– Я говорю тихо! – завопил Михаил. – Шуршу мышкой!
Я покосилась на стоящего неподвижно Петра.
– Машенька, встречаемся, где договорились, в «Красном лимоне».
– Что? Какая Машенька? Эй, ты лака для волос нанюхалась? – зашумел Невзоров.
Но я уже нажала на красную кнопку и зачирикала:
– Мне пора. Подружка нервничает.
– Давай попьем кофе завтра, – не дрогнул Петр.
Ну что делать с человеком, который не понимает намеков?
– Люди!! – завизжали вдруг в дальнем конце коридора. – Она тут! Спасите! Помогите!
Мы с Петром, не сговариваясь, побежали на крик. Поняли, что он несется из-за двери с табличкой «Склад», влетели в комнату, посередине которой стояла гладильная доска, увидели костюмершу Олю и хором спросили:
– Что случилось?
Ольга указала в глубь помещения.
– Она там! Там она!
– Налей ей воды, – приказал Петр, – вон бутылка. Ольга, что с тобой?
– Там! Там! Там! Она! Она! Она! – как всегда, косясь в сторону, твердила с безумным видом Таткина.
– У нас снова беда? – спросила запыхавшаяся Софья Борисовна, входя на склад.
– Кто шумит? – осведомился шагавший за ней Егор Бочкин.
– Там Светка… – наконец-то выговорила членораздельную фразу костюмерша. – Мускатова мертвая… на диване валяется… Там, за кринолинами!
– Мускатова? Светлана? – переспросил полицейский. – Маловероятно. Данная гражданка погибла вчера при пожаре гримвагена. Или у вас в коллективе есть ее полная тезка? В театре две Светланы Мускатовы?
Софья Борисовна обняла Олю и стала гладить ее по плечу.
– Успокойся, душенька, тебе привиделось. Нет у нас двойников! Олечка очень эмоциональная, как все актрисы.
– Так она тоже на сцене выступает? – перебил Егор. – Почему тогда с утюгом стоит?
– Потому что для Оленьки пока ролей не нашлось, – закудахтала Иратова, – вот ей и пришлось костюмершей работать, чтобы с голоду не умереть.
– Это все, что вас заинтересовало? – накинулась я на Егора. – Почему Таткина одежду в порядок приводит? Не желаете пройти в глубь склада и посмотреть, чей труп лежит на диване? Или хотите, чтобы я обстановку разведала?
– Я с тобой, – мигом заявил Петр.
– Никто никуда не пойдет! – распорядилась Софья Борисовна. И пояснила: – Пять лет назад мы ставили пьесу «Убийца приходит в полдень», и Лев Яковлевич позвал в качестве консультанта полковника с Петровки. Умнейший человек! Не Лева, а тот мужчина из уголовного розыска. Отлично помню, как он говорил: «Никогда не затаптывайте и не залапывайте место преступления». Надо позвать полицию.
– Она уже тут, – напомнила я, – но особо не торопится.
Егор покраснел. Ольга высвободилась из объятий Софьи и жалобно попросила:
– Воды…
– Где стакан? – завертел головой Петр. – Бутылку вижу.
Костюмерша облокотилась о гладильную доску и попыталась объяснить:
– Посуда в… А-а-а-а-а!
От вопля Таткиной у меня заложило уши. Софья Борисовна уставилась на что-то за моей спиной и стала быстро-быстро креститься, приговаривая:
– Господи, господи…
Петр попятился к матери, а потом по-детски юркнул за ее спину.
– Дайте воды, – прохрипел сзади знакомый голос. – Ох, как же мне плохо!
Я обернулась и взвизгнула:
– Света!
Мускатова в мятых блузке и брюках, с всклокоченными волосами и размазанным по лицу макияжем поморщилась:
– Умоляю, тише. Что вы так орете? Который час? Спектакль еще не начался?
– Кккакой ссспектакль? – прозаикалась Софья Борисовна, хватаясь за сердце.
– «Ромео и Джульетта», – простонала Светлана. – Не знаю, как на сцену выйду. Роль на фиг забыла, ноги подкашиваются…
– Ты жива? – прошептала Оля Таткина.
– Вроде да, – пробормотала Мускатова, – но чувствую себя так, будто меня из бетономешалки извлекли.
Я попыталась объяснить ей, что произошло:
– Светочка, спектакль вчера прервали из-за вашей… э… кончины.
– Как прервали? – изумилась Света. Потом до нее дошел смысл сказанного. – Из-за чьей смерти?
– Актрисы, исполнявшей роль кормилицы, – объявил Егор.
Мускатова схватилась за виски.
– Ой, моя голова… Сейчас череп лопнет… Перестаньте идиотничать, я жива. Вы меня разыгрываете, да?
– Как вы оказались здесь на диване? – задала я вполне логичный вопрос.
– Стоп! – приказал Бочкин. – Вопросы задаю я. Все идут в кабинет главного режиссера. В театрах за кулисами, как правило, есть местное радио. Тут оно есть?
– Да, – пискнула Таткина.
– Объявите, чтобы к Льву Яковлевичу явились все, включая тех, кого уже успели допросить, – распорядился Егор.
Глава 5
Примерно через полчаса, влив в Светлану литр крепкого кофе с сахаром, мы выяснили, что произошло.
Вчера, когда зазвенел звонок для артистов, Мускатова поспешила в свою гримуборную, чтобы надеть сценический костюм. Света играет кормилицу, та появляется не в первой картине, время у актрисы было. Она вошла в свою гримерку и увидела, что штанга, на которой должно висеть платье, пуста.
