– Не-а, – ответила я. – Но могу попросить Романа Глебовича выделить вашему отделу на день полиции парфюмерные наборы. Конечно, это не автомобили, не ноутбуки и уж тем более не квартиры, но приятно. Кроме того, я могу помочь при организации корпоративов. У вас же работает много женщин, им интересно будет посмотреть показ мод или стать участницами мастер-класса по нанесению макияжа. Только шепните и будете в глазах вашего главного почти как Валентинов.
Якименко рассмеялся:
– Ну спасибо, Степа. Вообще-то я Андрюхе не завидую. Он на своей Кате со студенческих лет женат, и она далеко не сразу деньги мешками домой таскать стала. Помню времена, когда Андрей рубли до получки занимал. Но, что важнее, он сам этого не забыл и, разбогатев, нос не задрал.
– Получается, я ошиблась, – пробормотала я. – Думала, маньяк уничтожает тех, кто знает про убийство Колкиной, но дочь Хайдара никакого отношения к «ОЗА» иметь не могла. Сколько ей было лет?
– Двадцать три года, – сообщил Игорь Сергеевич. – Говорят, очень хорошая девушка. Любила животных, основала приют для бездомных собак. Работала Ясмин в фирме, производящей компьютерные игрушки. Там никто понятия не имел, чья она дочь. Гамидова ничего о своей семье не рассказывала, богатством не кичилась, ездила на обычной малолитражке среднего класса. Вот одевалась ярко, любила красные, оранжевые, коралловые платья, алую губную помаду.
– Наверное, она была брюнеткой, – кивнула я, – отсюда и выбор цвета.
– Со всех сторон приятная девочка, – продолжал Игорь Сергеевич. – Приветливая, исполнительная, талантливая, но не болтливая, никто не знал, есть ли у нее ухажер. Правда, секретарь директора заметила, что в последнее время Ясмин была сама не своя, нервничала, допускала ошибки, все у нее из рук валилось. И, кстати, именно секретарша оказалась единственным человеком, кто обронил о Ясмин слово критики. Там вот какая ситуация…
У Гамидовой была неприятная особенность – она ходила совершенно бесшумно. Непонятно, как ей это на каблуках удавалось, но ступала, словно кошка. В здании фирмы запрещено курить, повсюду камеры натыканы, они вмиг нарушителя засекут. Но в туалете видеоаппаратура отсутствует, и там есть окно. И вот стоит один раз эта секретарша в сортире, дымит в форточку. Никого рядом нет, тишина полнейшая. И вдруг за ее спиной раздается мяукающий голос:
– Здравствуйте, Ирина Максимовна!
Тетка чуть цигарку не проглотила. Оборачивается – Ясмин улыбается.
И в приемной у нее девушка как из-под земли возникала. Сидит Ирина за своим столом, смотрит в монитор и внезапно слышит:
– Добрый день! Я принесла папки.
Много раз Гамидова ее так пугала. Впрочем, других тоже. Но ведь не нарочно подкрадывалась, походка такая – словно привидение летит. И голос у нее вроде того, каким гламурные блондинки говорят…
– Похоже, секретарь директора завидовала Ясмин, – вздохнула я, выслушав Якименко. – Красивые, модно одетые девушки, пусть даже и не усыпанные бриллиантами, нравятся не всем женщинам среднего возраста. А вы уверены, что ее убил наш маньяк?
Игорь Сергеевич вытер ладонью лоб.
– Горючая смесь та же. Она находилась в банке из-под колы, жестянка лежала на заднем сиденье. И Ясмин нечего было делать на стройке, она жила на противоположном конце Москвы и работала далеко от места, где погибла. Все, как в случае с Мироном Львовым, Сергеем Марковым и Аленой Косолаповой, бывшими артистами театра «ОЗА». Кстати, пожар около театра «Небеса» выбивался из схемы из-за личности погибшей, но теперь мы знаем, что убить хотели Мускатову, а Светлана тоже ученица Вознесенского. И последний штрих. В крови Ясмин найдены следы того же транквилизатора, что дали и всем остальным жертвам. Незадолго до смерти Гамидова съела пирожное, лекарство, похоже, содержалось в нем. Эксперт сейчас пытается выяснить, что за десерт она употребила, может, удастся узнать, где девушка его купила.
Я начала вертеть в руках телефон.
– Мускатова рассказывала, как она, войдя в свою гримерку, увидела капучино, выпила его, через минут пять пошла в туалет, а когда вернулась, обнаружила на столике новую порцию кофе. Света подумала, что о ней позаботилась Софья Борисовна. Та некоторое время назад спросила ее, почему она такая бледная. «Всю ночь под одеялом провертелась, – пожаловалась Светлана. – Бессонница напала, а сейчас глаза слипаются, самое подходящее состояние для спектакля». «Я попрошу Витю сделать тебе кофейку», – засуетилась Иратова. «Не надо, – поморщилась Мускатова, – в нашем буфете редкостная растворимая гадость».
Пожилая дама улыбнулась: «Нет, по моей просьбе он тебе настоящий кофе сварит, из зерен». Понятное дело, что, увидев чашечку, Света ее сразу опорожнила, а после вторую. Мускатова решила, что Софья Борисовна о ней позаботилась. Но когда Егор нас допрашивал, Иратова смутилась и сказала нечто вроде: «Не очень красиво я поступила. Пошла в буфет, но по дороге встретила Обоймова, и тот потребовал, чтобы я забрала урну со своим прахом. Вот прямо сию секунду за ней явилась. Ну я и забыла про Свету начисто».
– Что?! – изумился Якименко. – Урну со своим прахом?!
Я улыбнулась:
– Звучит и правда дико. Сама обалдела, когда объявление на доске увидела. Обоймов решил поставить «Отелло», и спектакль будет начинаться оригинально: актеры несут погребальные урны, из которых высыпается пепел.
– М-да… – крякнул Игорь Сергеевич. – Лично мне больше нравится, когда красивые девушки танцуют.
Не отреагировав на его слова, я продолжила:
– Если Иратова не приносила кофе, то что получается? Первую чашку с транквилизатором поставил убийца-маньяк. Он рассчитал дозу так, чтобы Мускатова спокойно дошла до гримвагена и там бы у нее закружилась голова. Когда автобус вспыхнет, у актрисы не хватит сил выбежать или позвать на помощь. Но Света ведь еще опустошила вторую чашку, я уверена, ее по приказу Глаголевой принесла уборщица Фаина, и в этом капучино тоже содержалась хорошая доза снотворного. Света с трудом смогла доползти до костюмерной и провалилась в такой крепкий сон, что ничего не слышала, продрыхла весь вечер, ночь и часть следующего дня. Мускатовой повезло, она чудом избежала смерти. А вы говорите, мол, все указывает на то, будто Гамидову убил наш маньяк. Но тогда я не права, полагая, что Пиратов убирает свидетелей смерти Колковой. Дочь Хайдара не имеет ни малейшего отношения к «ОЗА».
Телефон Якименко издал короткий писк. Игорь Сергеевич прочитал эсэмэску и спрятал трубку.
– Мне пора. Спасибо тебе! Ты сообщила крайне ценную информацию, сумела добыть то, что не удалось моим парням.
– Случайно получилось, – пробормотала я.
– Нет, – возразил следователь, – ты умная, внимательная девочка, умеешь, в отличие от многих, думать головой, а не другим местом.
– И что мне сейчас делать? – растерялась я.
Якименко глянул на часы.
– Если не ошибаюсь, сегодня в театре опять «Ромео и Джульетта». Спокойно отправляйся на работу, гримируй артистов, веди себя естественно, но внимательно наблюдай за окружающими. Поняла? И ничего более не предпринимай, не посоветовавшись со мной. Спасибо, что съездила к Наине Федоровне, но больше так не поступай. Во-первых, можешь попасть в беду, а во-вторых, простую беседу без соблюдения необходимых формальностей к делу не пришьешь, ты же не имеешь права никого допрашивать. Будь умницей, если возникнут какие вопросы, подозрения, сразу звони мне.
