Филпот сразу все понял и был шокирован подобным кощунством.
— Вам следует сейчас же пойти и поискать его, — сказал он немедленно. — Я настаиваю.
— Вы очень любезны. Я не решался попросить…
— Прекрасно понимаю. Бедняга! Вот возьмите эти ключи, идите и поищите.
Я вышел из лавки на свежий воздух — настолько свежий, каким бывает воздух вблизи Тоттенхем-Корт-роуд, — и поднялся по лестнице в узком колодце за соседней дверью. Квартира оказалась душной, темной и гнетущей, причем была бы такой, даже если бы в ней не произошло убийство.
Я отдернул занавески, а затем открыл окна. Все выглядело прибранным, аккуратным, хотя и крайне прихотливым. Чучела животных, гравюры на стенах с изображением паранормальных явлений, какие-то приспособления, мебель с бору по сосенке. Обилие черного бархата.
Ничто из этого меня не интересовало. Я тотчас принялся выдвигать ящики, заглядывать под кровати и матрасы, осматривать бока кресел, щуриться под мебель — любой клочок бумаги, или записная книжка, или шкатулка для документов, или фотография — сгодилось бы все. Адресная книга, старый железнодорожный билет, контракт, какая-либо бумажка. Не было ничего. Абсолютно ничего.
Неестественно. Все люди что-то накапливают. Хотя бы старый омнибусный билет. А тут — ничего. Ни единого клочка. Я призадумался. Конечно, это могло быть делом рук полиции. Придется проверить. Но я еще ни разу не сталкивался с полицейским расследованием, когда забирали подчистую все, как тут.
— Вы нашли?
— Что?
— Зонтик. Вы нашли его? — Филпот неохотно просунул голову в дверь.
— А! Нет, боюсь, что нет. Он исчез. Извините, что я так замешкался, но эта комната такая угнетающая. Вероятно, я все обшаривал дважды, так как не мог сосредоточиться.
Филпот счел такую впечатлительность неподобающей и ничего не ответил. Я последовал за ним вниз по лестнице и на улицу.
— Мрачное место, — сказал я. — Но квартира будет очень уютной, едва ее очистят. Почему бы не позвать старьевщика, чтобы он забрал весь хлам? Неделю подержите окна открытыми. Наймите маляра. Скоро случившееся будет забыто.
Филпот был благодарен за поддержку, но покачал головой.
— Пока еще нет, — сказал он. — Пока еще я и подумать об этом не могу. Хотя последую вашему совету без долгих отлагательств.
— И ничего об этой девушке? Как бишь ее звали?
— Мэри. Нет. Исчезла без следа. По-моему, меня больше всего остального потрясло, когда я узнал, кем она была… — Вспоминая ее, он понизил голос и опустил глаза.
— Вы не знали, откуда она?
— Полицейские меня спросили: «Она вам говорила, где жила прежде?» — «Нет, не говорила». Конечно, я знал, откуда она, но это их не интересовало. «Факты, мистер Филпот, факты, — твердили они. — Придерживайтесь фактов».
— Так откуда вы знали?
— Да по ее манере говорить, разумеется. Она выросла в Шордиче. Но я не утверждаю, что она жила там.
Глава 20
Настало время призвать рассыльных. Я вернулся в редакцию впервые после того, как уволился, и спросил в приемной про ребят. Некоторые были на Драгон-корт, заплесневелой вонючей маленькой площади прямо через дорогу, окруженной вроде бы заброшенными зданиями. Стекла были выбиты практически во всех окнах; ребята повыбивали их, гоняя мяч или играя в крикет, — обычные их занятия, пока они ждали поручения. Их оказалось трое: один — безнадежный унылый типчик с малым умишком и без намека на инициативу, второй — бледный, прыщавый, недокормленный и заброшенный, в одежонке на два размера больше его. А третий, Деррик, самый сметливый и надежный, вырос впоследствии в крайне успешного домушника.
— Слушайте, ребята, — сказал я. — У меня есть для вас работка. Плата вдвое выше обычной и гинея в премию тому, кто преуспеет.
От Элизабет я научился, что, если вам требуется мгновенное повиновение без возражений, надо платить, и платить так щедро, чтобы дух захватывало. Никто из этой троицы, подозревал я, никогда прежде даже не видел гинеи. Самая мысль о ней заставила их притихнуть в благоговении.
Я сказал им, что мне требуется, сказал им имя девушки, сказал им, что она из Шордича, сказал им про ее занятие — это же были не невинные ангелочки — и повторил ее описание, которое получил от полиции. Примерно двадцать лет, светло-каштановые волосы, голубые глаза и средний рост. Не много, но хотя бы исключало всех шестифутовых, оранжевоволосых и красноглазых проституток Шордича.
— А теперь внимание! — сказал я. — Это важно. Если вы найдете эту женщину, не напугайте ее. Никто не хочет ей ничего дурного. О полиции и речи нет. Я могу даже помочь ей, если она нуждается в помощи. Но я хочу поговорить с ней и заплачу гинею. Усекли?
Мальчишки закивали. Если они что-нибудь узнают, то найдут меня либо дома, либо в пабе, либо в особняке Рейвенсклиффа. Покончив с этим, я направился в «Короля и ключи», чтобы снова поговорить с Хозвицки. Сомнительная надежда — не разговор с Хозвицки, я знал, что он там, — но что он может что-либо мне сказать.
— Чего ты хочешь? Ты так и не заплатил мне за прошлый раз.
— Верно, но я думал, старый товарищ по оружию… — Я замолк. Нормально при таких обстоятельствах достаточно поставить выпить и повторить, и все будет тип-топ, но я знал, что и эта тактика не сработала бы.
— Поверь мне, — сказал я со всей искренностью, какую сумел выжать, — если бы я мог сказать тебе что-то, то сказал бы, но я не хочу подвергать тебя опасности.
Хозвицки посмотрел на меня скептически, но уши навострил.
— Ты и вообразить не можешь, насколько все оказалось сложнее. Я думал, что пишу биографию для горюющей вдовы. А теперь, сдается, за мной охотится шайка анархистов-убийц. Я не хочу, чтобы и ты оказался в подобном положении.
Он поглядел на меня.
— О чем ты говоришь?
— «Братство социалистов». Ты про него слышал?
Хозвицки смерил меня свирепым взглядом.
— По-твоему, если я поляк, то знаю каждого революционера в Ист-Энде?
— Да нет. Я хочу сказать, их такая уйма, что знать их всех ты никак не можешь, верно? Я просто подумал, может быть, ты слышал такое название?
— Так почему они за тобой охотятся?
— Не знаю.
— Но это имеет какое-то отношение к Рейвенсклиффу?
— Не знаю.
Хозвицки потер кончик носа и задумался.
— Никогда про них не слышал, — сказал он наконец.
— Нет, слышал.
— Да, слышал, но ничего тебе говорить не собираюсь.
— Послушай, Стефан…
— Если у них на тебя зуб, так держись от них подальше. Или раздобудь револьвер. У тебя есть револьвер?
