Он будто ощутил мой взгляд и обернулся… Пар заклубился
вокруг него, капли застряли в щетине.
– Давай помогу тебе снять майку, – сказал он, и тембр
его голоса изменился.
Я снова оглядела его сверху вниз и улыбнулась, подняв глаза.
Черт, и еще раз черт.
Он завел руки мне за спину и с небольшой моей помощью снял с
меня топ, заодно подвинув ближе к краю. Обхватив Кистена ногами, я сплела
пальцы у него на затылке и ткнулась подбородком в ямку на шее. Видит Бог, это
было чудесно.
– Кистен? – спросила я, когда он ткнулся мне в волосы,
отодвинул их лицом и стал щекотать за ухом. Оттуда, где касались его губы, по
мне изнутри разливалось тепло, требуя признания. Принятия. Одобрения.
– А у тебя еще остался этот обтягивающий кожаный
байкерский прикид? – спросила я, несколько смущенная.
Он поднял меня со стиральной машины и понес в душ, смеясь.
Глава 22
Я улыбнулась, когда музыка смолкла, оставив за собой уютную
тишину. Тиканье часов над мойкой громче зазвучало в озаренном пламенем свечей
воздухе. Взгляд притянуло к стрелке, подергивающейся над мойкой. Она
подбиралась к четырем часам утра, и мне оставалось только сидеть и мечтать с
открытыми глазами о Кистене – он ушел около трех работать с публикой у Пискари,
а я осталась – согретая, довольная, счастливая.
Весь вечер мы провели вместе, ели сандвичи
«бекон-салат-помидор» и прочий фаст-фуд, прошерстили мою и Айви коллекции
дисков, а потом на ее компьютере записали сидишник из наших любимых песен. В
ретроспективе мне теперь казалось, что это был самый радостный вечер за всю мою
взрослую жизнь, и мы смеялись, делясь своими воспоминаниями, и я поняла, что
мне нравится делить с ним не только физические радости.
Мы зажгли все свечи, какие были – для гарантии, что я смогу
сама выбрать время и сообщить Айви об изменениях в наших с Кистеном отношениях,
– и сияние их вносило свой вклад в покой, навеваемый тихим бульканьем котелка с
ароматической смесью на плите и легкой летаргией от противоболевого амулета у
меня на шее. Пахло имбирем, попкорном и шоколадным печеньем, и я сидела за
столом Айви, расставив локти, играла со своими амулетами и гадала, что сейчас
делает Кистен.
Как ни неохотно я это признавала, он мне по-настоящему
нравился, и этот переход от страха через неприязнь к влечению и интересу меньше
чем за год как-то меня смущал и беспокоил. Не в моем стиле отказываться от
здорового недоверия к вампирам только из-за тугой задницы и чарующих манер.
Наверное, сыграло роль, что я живу с вампиром под одной
крышей, подумала я, запуская руку в миску попкорна – просто потому, что он был
под рукой, а уж никак не от голода. Я не думала, что мое новое отношение к
Кистену как-то связано со шрамом: он мне нравился еще до секса, а то бы ничего
и не было. И он не играл этим шрамом, чтобы меня склонить.
Стирая с пальцев соль, я глядела в никуда. О Кистене я стала
по-другому думать с тех пор, как он для меня выбрал одежду, в которой я
чувствовала себя отлично. Может быть, подумала я, беря еще попкорна. Может
быть, с вампиром я могу найти то, чего никогда не нашла бы с колдуном, ворлоком
или человеком.
Опершись подбородком на ладонь, я слегка поводила пальцами
по демонскому шраму и вспомнила, как заботливо Кистен мыл мне волосы шампунем и
тер спину, как приятно было ответить ему той же услугой. Он позволял мне почти
все время забирать у него душ и направлять на себя. Почему-то такие вещи важны.
Шум у входной двери привлек мое внимание к часам. Айви
вернулась? Уже? Я-то хотела к ее приходу лежать в постели и притворяться, что
сплю.
– Ты не спишь, Рэйчел? – спросила она достаточно
громко, чтобы я слышала, но достаточно тихо, чтобы меня не разбудить.
– Я в кухне! – откликнулась я. Нервничая, оглянулась на
булькающую кастрюльку – Кистен сказал, что этого хватит. Я встала, включила
верхний свет и снова села. Загорелись флуоресцентные лампы, я заправила амулеты
под свитер и прислушалась, как Айви ходит у себя в комнате. Ее шаги звучали
громко и неестественно.
– Привет, – поздоровалась я, когда она вошла – тугая
обтягивающая кожа и высокие сапоги. На руке у нее висела черная сумка, в руке –
сверток размером со сложенную удочку. Я подняла брови, заметив, что она
накрашена. Вид у нее был одновременно и деловой, и сексуальный. Куда это она так
поздно? И в таком наряде?
– Отменили ужин с родственниками? – высказала я
догадку.
– Изменились планы. – Поставив свое имущество на стол
рядом со мной, она нагнулась к нижнему ящику. – Я пришла кое-чего тут взять, а
йотом уйду. – Не поднимаясь, она улыбнулась мне, сверкнув зубами. – Вернусь
часа через два.
– О'кей, – ответила я, слегка смутившись. У нее был
довольный вид. Действительно счастливый вид.
– Здесь холодно, – сказала она, вытаскивая три моих деревянных
кола и бросая их рядом с мойкой на стол. – И запах такой, будто окна были
открыты.
– Э-гм, это, наверное, от нашей фанерной двери.
Я нахмурилась, когда она встала, одернув кожаную куртку.
Перемахнув через всю комнату со скоростью почти пугающей, она расстегнула
молнию сумки и сунула туда колья. Я посмотрела на нее вопросительным взглядом.
Айви остановилась нерешительно:
– Можно мне ими воспользоваться? – спросила она, приняв
мой вопрос за неодобрение.
– Конечно, оставь себе, – ответила я, думая, что
стряслось. Я не видела ее в таком количестве кожи с тех пор, как она
подрядилась однажды забрать вампирского ребенка у ревнивого бывшего мужа. А
получить обратно использованный кол я бы точно не хотела.
– Спасибо.
Процокав каблуками по линолеуму, Айви подошла к кофеварке.
Овальное лицо сморщилось недовольно, когда она увидела, что кофейник пуст.
– У тебя есть работа? – спросила я.
– Вроде того.
Ее энтузиазм поугас. Айви стала выгребать спитой кофе.
Меня одолело любопытство, и я приподняла шелковое покрывало
– посмотреть, что под ним.
– Черт побери! – воскликнула я, увидев блестящую полосу
стали, чуть-чуть пахнущую смазкой. – Откуда у тебя меч?
– Классный, правда? – Не поворачиваясь, она засыпала в
фильтр три черпачка кофе и включила кофеварку. – И его не проследить, как пули
или чары.
Какая теплая и пушистая мысль!
– Ты умеешь им работать?
Айви оттолкнулась от стола, я откинулась в кресле, она
сбросила обертку с клинка, взялась за рукоять и выхватила оружие из черных
ножен. Оно вышло с тихим шелестом звенящей стали, защекотавшим мне внутреннее
ухо. Подобно падающему шелку, тело Айви перетекло в классическую стойку,
свободная рука выгнулась над головой, согнутая в локте рука с мечом протянулась
вперед. Айви глядела в стену, лицо ее было пусто, волосы качнулись и
остановились.
