– Будь оно все проклято до самого Поворота! – буркнула
я себе под нос.
Теперь двойную порцию придется делать.
Крепко сжав ложку, я попыталась размешать сахар. Он вылетел
через край и засыпал всю плиту. Скрипнув зубами, я затопала к мойке за тряпкой.
– Ни хрена ты не знаешь, – шипела я, соскребая
просыпанный сахар в кучку. – Ник может вернуться. Он сказал, что вернется. И у
меня его ключ.
Сметя собранный сахар в ладонь, я задумалась, потом высыпала
его в кастрюльку. Стряхнув с руки остаток, я глянула в темный коридор. Не
оставил бы мне Ник ключа, если бы не собирался вернуться.
Снова заиграла музыка – тихий и ровный ритм. Я прищурила
глаза – я же не говорила ему, что он может что-то другое поставить?
Разозлившись, я шагнула в сторону гостиной – и резко остановилась. Кистен вышел
посреди разговора. Взял с собой еду – такую, которой можно похрустеть. Согласно
книжке Айви о поведении на свидании, это вампирское приглашение. Пойти за ним –
это значит сказать, что я заинтересована. И даже хуже: он знает, что я это
знаю.
Я все еще таращилась на дверь, когда оттуда вы шел Кистен –
и попятился, увидев мое лицо.
– Я подожду в святилище, – сказал он. – Ты не
возражаешь?
– Да пожалуйста, – прошептала я.
Он приподнял брови и с той же едва заметной улыбкой съел еще
один миндальный орешек.
– О'кей.
И он скрылся в темноте коридора – звука шагов по половицам
не было слышно.
Я отвернулась и уставилась в темную ночь за окном. Посчитала
до десяти. Потом еще раз. И третий раз – а досчитав до семи, поняла, что стою в
коридоре. Я войду, скажу, что хотела, и выйду, пообещала я себе, увидев его за
пианино, спиной ко мне. Когда я остановилась и затих звук моих шагов, он
выпрямился.
– Ник хороший, – сказала я дрожащим голосом.
– Ник хороший, – согласился он, не оборачиваясь.
– С ним я чувствую себя желанной, нужной.
Кистен медленно обернулся. На его щетине играл слабый свет,
проникающий с улицы. Контуры широких плеч переходили в узкую талию, и меня
потрясло, как же классно он выглядит.
– Так это было, – сказал он, и я вздрогнула от его
тихого,, вкрадчивого голоса.
– Я не желаю, чтобы ты о нем говорил. Он секунду
поглядел на меня, потом ответил:
– О'кей.
– Вот и хорошо.
Резко вдохнув, я повернулась и вышла.
У меня дрожали колени. Прислушиваясь, нет ли за мной шагов,
я пошла прямо к себе в комнату. Сердце у меня колотилось, когда я потянулась за
духами – теми, что маскировали мой запах.
– Не надо.
Я ахнула, обернулась – Кистен стоял у меня за спиной.
Флакончик Айви выскользнул у меня из пальцев. Рука Кистена метнулась вперед, и
я вздрогнула, когда его пальцы охватили мою руку, спасая драгоценный флакон. Я
замерла.
– Мне нравится, как ты пахнешь, – шепнул он рядом со
мной. Совсем-совсем рядом.
У меня живот свело судорогой. Рискуя навлечь на себя Ала, я
могла зачерпнуть из линии, чтобы оглушить Кистена, но мне не хотелось.
– Ты немедленно выйдешь из моей спальни, – сказала я.
Синие глаза Кистена казались в полумраке черными. Слабый
свет из кухни превращал его в манящую, опасную тень. Плечи у меня так
напряглись, что заболели, когда он открыл мою ладонь и вынул из нее духи. С
тихим стуком он поставил их на мой комод, и я резко выпрямилась.
– Ник не собирается вернуться, – сказал он. Без всякого
обвинения, просто констатируя факт. Я судорожно выдохнула, закрыла глаза. Боже
мой!
– Я знаю.
Он взял меня за локти, и я резко открыла глаза и замерла,
ожидая, что сейчас оживет мой шрам, но этого не случилось. Кистен не пытался
меня зачаровать. От какого-то дурацкого уважения к этому я промолчала вместо
того, чтобы велеть ему выметаться из моей церкви и от меня подальше.
– Тебе нужно ощущать себя нужной, Рэйчел, – сказал он,
и его дыхание шевельнуло мне волосы. – Ты так светло живешь, так честно, что
тебе нужно быть нужной. А сейчас тебе больно, и я это чувствую.
– Я знаю.
В его серьезных глазах мелькнула тень жалости.
– Ник – человек. Как бы он ни старался, ему никогда
тебя не понять до конца.
– Я знаю… – Я с трудом проглотила слюну. В глазах
нарастало влажное тепло, зубы я стиснула так, что голова заболела. Я не
заплачу.
– Он не может дать тебе того, что тебе нужно. – Руки
Кистена скользнули мне на талию. – Он всегда будет хоть немножко, а бояться
тебя.
Я знаю.
Опять я закрыла глаза и снова открыла, дав Кистену притянуть
меня чуть ближе.
– И даже если Ник сживется со своим страхом, – серьезно
сказал Кистен, глазами прося меня слушать, – он никогда не простит тебе, что ты
сильнее его.
У меня в горле застрял ком.
– Мне… мне нужно идти, – сказала я. – Извини.
Его руки отпустили меня, я протиснулась мимо него, вышла в
коридор. В смятении чувств, в желании разразиться криком я прошагала в кухню.
Остановилась, увидев среди кастрюль и муки большую ноющую пустоту, которой
раньше не было. Охватив себя руками, я метнулась в гостиную – выключить эту музыку.
Красивую музыку. Ненавижу ее. Все на свете ненавижу!
Схватив пульт, я наставила его на плеер. Джефф Бакли. В
таком состоянии, как сейчас, не могу я слушать Джеффа. Кто и на кой черт
поставил на плеер Джеффа? Щелкнув выключателем, я швырнула пульт на диван – и
резко выпрямилась от всплеска адреналина, когда он стукнулся не о диван, а
попал в подставленную ладонь.
– Кистен! – пролепетала я, когда он снова включил
плеер, глядя на меня полуприщуренными глазами. – Что это ты делаешь?
– Музыку слушаю.
Он был спокоен и собран, и меня охватила паника при виде его
рассчитанной уверенности.
– Не смей так ко мне подкрадываться, – сказала я,
слегка задохнувшись. – Айви никогда так не делает.
– Айви не нравится быть той, кто она есть, – ответил
он, не моргнув глазом. – А мне нравится. Он протянул руку – я отбила ее в
сторону с резким выдохом. Мышцы зазвенели от напряжения, когда он дернул меня к
себе, прижал. Вспыхнула паника – а за ней злость. Демонский шрам у меня молчал
в тряпочку.
– Кистен! – крикнула я, пытаясь вырваться. – Отпусти!
– Я не собираюсь тебя кусать, – сказал он тихо, касаясь
моего уха губами. – Прекрати.
Голос звучал твердо и успокаивающе, жажды крови в нем не
слышалось. Мне вспомнилось, как я проснулась у него в машине под пение монахов.
