В некотором смущении я обернулась в сторону задней двери,
опасаясь показаться невежливой, но и не желая слышать от мамы ливень вопросов
насчет Дэвида.
– Мам, уже иду! – крикнула я и повернулась к Дженксу: –
Проводишь его вместо меня?
– Не вопрос, Рэйчел. – Дженкс взлетел на уровень головы
– провожать Дэвида в прихожую.
– Пока, Дэвид, – сказала я, и он помахал мне рукой,
надевая шляпу.
Почему вечно все сваливается одновременно? Приход матушки
без предупреждения – идеальное завершение и без того идеального дня.
Мама стояла, сунув голову в холодильник. Из святилища
донесся стук захлопнутой входной двери.
– Ма, – сказала я, пытаясь говорить любезно. – Я очень
рада тебя видеть, но сейчас ведь рабочее время.
На миг я подумала о ванной – не лежат ли на сушильной машине
мои трусы?
Мама выпрямилась, улыбаясь, выглянула из-за дверцы
холодильника. На ней были солнечные очки, и они странно смотрелись с соломенной
шляпой и сарафаном. Сарафаном? Она в сарафане? На улице же меньше двадцати
градусов
[7]
!
– Рэйчел! – Она все с той же улыбкой закрыла дверь и
развела руки. – Обними меня, милая.
Лихорадочно думая, я рассеянно обняла ее в ответ. Наверное,
надо бы позвонить ее психотерапевту и проверить, что она ходит на сеансы. И еще
чем-то странным от нее пахло. Отодвинувшись, я спросила:
– Что у тебя за духи? Пахнут жженым янтарем.
– Потому что это он и есть, лапонька.
Я в ужасе вскинула глаза – голос ее стал на пару октав ниже.
Меня встряхнул прилив адреналина, и я дернулась назад – но рука в белой
перчатке уже держала меня за плечо. Я застыла, не в силах пошевелиться, а по
телу матери пробежала рябь безвременья, и явился Алгалиарепт.
Черт, мне конец.
– Добрый вечер, фамилиар, – сказал демон, скаля в
улыбке крупные ровные зубы. – Поищем сейчас лей-линию да отнесем тебя домой, а?
– Дженкс! – завопила я хриплым от ужаса голосом и, отклонившись
назад, резко ударила демона ногой в гениталии.
Он ойкнул, глаза с козлиными зрачками выкатились от боли.
– Сука! – выругался он и поймал меня за лодыжку.
Он дернул меня за ногу, и я упала, чувствительно стукнулась
об пол задом; я продолжала беспомощно брыкаться, а он вытащил меня из кухни в
коридор.
– Рэйчел! – завизжал Дженкс, и с него посыпалась черная
пыльца.
– Дай мне амулет! – крикнула я, цепляясь за дверь изо
всех сил.
Боже мой, мне конец. Если он дотащит меня до линии, то может
физически утащить в безвременье, буду я соглашаться или не буду.
Изо всех сил я пыталась удержаться, пока Дженкс откроет мой
шкаф с амулетами и что-нибудь притащит. Палец колоть нужды не было: у меня
кровоточила разбитая при падении губа.
– Вот! – крикнул Дженкс, паря на высоте щиколотки,
чтобы видеть мои глаза. В руке у него болтался амулет с сонными чарами. Глаза у
него были испуганные, крылья покраснели.
– Это вряд ли, ведьма, – сказал Ал и дернул меня как
следует. Плечо свело болью, пальцы сорвались с косяка.
– Рэйчел! – отчаянно крикнул Дженкс.
Я цеплялась ногтями, оставляя царапины на полу, потом на
ковре в гостиной.
Ал что-то пробормотал по-латыни, и заднюю дверь взрывом
сорвало с петель.
– Дженкс, беги! Спасай детей! – крикнула я. Из выбитой
взрывом двери валил морозный воздух. Где-то лаяли собаки, а я ехала по ступеням
на пузе. Снег, лед, каменная соль царапали мне живот и подбородок. В проеме
разбитой двери черным обрисовался силуэт Дэвида. Я протянула руку за амулетом,
который уронил Дженкс.
– Амулет! – крикнула я, когда он не понял, чего я хочу.
– Брось мне амулет!
Ал остановился. На нерасчищенной дорожке осталась цепочка
следов от его английских сапог для верховой езды. Он обернулся и произнес:
«Detrudo» – явно ключевое слово для проклятия, хранимого у него в памяти.
Я ахнула при виде черно-красного пятна безвременья, которое
ударило Дэвида, отбросив его к дальней стене, где мне не было видно. – Дэвид! –
вскрикнула я, и Ал снова потянул меня за собой.
Я извернулась, чтобы ехать на заднице, а не на животе, брыкаясь
и оставляя в снегу борозду, а Ал тащил меня к деревянной калитке в стене сада,
выходящей на улицу. Ему нужна была лей-линия, чтобы утащить меня в безвременье,
но та, что на кладбище, ему не годилась – она была полностью окружена
освященной землей, куда ему хода не было. Другая ближайшая известная мне
лей-линия была в восьми кварталах. У меня есть шанс, подумала я, ощущая, как
холодный снег набивается в джинсы.
– Отпусти! – крикнула я, ногой толкая Ала под колени.
У него подкосились ноги, он остановился, и в свете уличного
фонаря видно было, как это его достало. Он не мог превратиться в туман и тем
самым уйти от ударов, потому что тогда я бы выскользнула из его хватки…
– Какая же ты cancula, – сказал он, хватая меня одной
рукой за обе лодыжки и двигаясь дальше.
– Я не пойду! – орала я, вцепившись в край ворот. Мы
рывком остановились, Ал вздохнул:
– Отпусти забор, – устало сказал он.
– Нет!
У меня мышцы задрожали, а демон продолжал тянуть. В подсознании
было только одно внедренное лей-линейное заклинание, но засадить себя и Ала в
круг – это бы мне ничего не дало. Он его сейчас мог бы легко разорвать,
поскольку к этому кругу примешалась бы и его аура.
Ал бросил попытки оторвать меня от ворот, подхватил меня и
забросил на плечо. Я вскрикнула, твердое мускулистое плечо врезалось мне в
живот. От него воняло жженым янтарем, я отбивалась и вырывалась.
– Все это было бы куда легче, – сказал он, пока я
вбивала локоть ему между лопаток безо всякого эффекта, – если бы ты смирилась с
фактом, что уже досталась мне. Только скажи, что идешь добровольно, и я прямо
отсюда нас обоих закину в линию – обойдемся без скандала.
– Плевать мне на скандал!
Я вытянулась, проходя мимо ветви дерева, сумела зацепиться.
Ал дернул на себя, выбитый из равновесия.
– Ох, ты смотри, – сказал он, отрывая меня от дерева,
расцарапавшего мне ладони до крови. – Твой волкастый дружок хочет влезть в
игру.
Дэвид, подумала я, извиваясь, чтобы выглянуть из-за спины
Ала. Ловя ртом воздух, я увидела мощную тень, стоящую посреди освещенной
фонарем и засыпанной снегом улицы. У меня отвисла челюсть – он перекинулся.
Перекинулся меньше чем за три минуты. Господи, это же чертовски больно!
И он был здоровенный – всю массу человека сохранил. Голова его
была бы, наверное, у меня на уровне плеча. Черный шелковистый мех шевелился на
холодном ветру, похожий на волосы. Загородив нам путь, он врылся в снег лапами
размером с мою растопыренную кисть; уши у него были прижаты к голове, а из
пасти исходило рычание. Волк издал неописуемо грозный, предупреждающий вой, и
Ал фыркнул. В домах вокруг зажигались огни и отдергивались занавески.
