– Сейчас добуду кофе, – сказала я, копаясь в
холодильнике.
К джазовой мелодии присоединился плеск воды. С жестянкой в
руке я повернулась и обнаружила Кистена в его дорогущем костюме, без всяких
проблем споласкивающего в раковине наш новый кофейник. Вампир целиком
сосредоточился на задаче, будто не замечая моего присутствия. Плавными,
отработанными движениями он выкинул гущу и взял из шкафа новый фильтр.
После добрых четырех часов в его обществе – без единого
игривого замечания или намека на секс или кровь – я чувствовала себя совершенно
спокойно. Я и не знала, что он может быть 1лким – нормальным. Я смотрела, как
он ходит, как хлопочет о пустяках. Мне это нравилось, и я подумала, может,
неплохо было ни, если б так было всегда? Словно ощутив мой взгляд, Кистен
обернулся.
– Что? – улыбаясь, спросил он.
– Нет, ничего. – Я глянула в темный проем коридора. –
Пойду гляну, как там Айви.
Кистен улыбнулся шире, чуть блеснув зубами.
– О'кей.
Не совсем понимая, чему он так обрадовался, я удивленно на
него глянула и пошла в гостиную на свет свечей. Айви растянулась на мягком
замшевом кресле, голова на одном подлокотнике, ноги свисают с другого. Карие
глаза метнулись ко мне, мгновенно вобрав все плавные, элегантные линии моего
костюма вплоть до ног в нейлоновых носочках.
– Ты вся в снегу вывалялась, – заметила она, не меняя
позы и выражения лица.
– Я, э-э, поскользнулась, – соврала я, и она это
проглотила, приняв мою нервозность за смущение. – Почему наши пикси еще спят?
Она фыркнула, спуская ноги на пол и садясь нормально, и я
тоже села в кресло с другой стороны кофейного столика.
– Дженкс не пускал их спать, когда вы ушли, чтобы они не
проснулись, когда ты вернешься.
Я благодарно улыбнулась.
– Напомни мне состряпать для него медового печенья, –
сказала я, откидываясь на спинку и кладя ногу на ногу.
Айви точно так же расположилась в своем кресле.
– Ну… Как прошло свидание?
Я глянула ей в глаза и пожала плечами, остро чувствуя, что
Кистен слышит нас из кухни. Айви часто вела себя как ревнивый бывший любовник,
что доставало меня донельзя. Сейчас, когда я знала, что это поведение вытекает
из ее стремления сохранить мое доверие, понимать ее было немного легче – и все
равно воспринималось все странно.
Она медленно вдохнула – я знала, что она принюхивается,
чтобы убедиться, что никто не покусал меня у Пискари. Поза у нее стала менее
напряженной, и я закатила глаза кверху.
– Ну… – начала я. – Прошу прощения зато, что тебе
наговорила. Про Пискари. – Она глянула на меня и я быстро добавила: – Ты не
хочешь выбираться туда иногда? Вместе я имею ввиду, если я буду держаться
первого этажа, думаю, я не уйду в аут.
Я прищурилась, не зная, зачем я это предлагаю – разве что
если она не найдет в ближайшее время способа расслабляться, то сбрендит. А я
тогда оказаться рядом не хочу. И я лучше буду себя чувствовать, если смогу за
ней приглядывать. Было у меня подозрение, что она вырубится еще быстрей, чем я.
Айви приняла прежнюю свою позу.
– О'кей, – сказала она; голос не давал никаких намеков
на то, о чем она думала. Она глянула на потолок и закрыла глаза. – У нас
девичника сто лет не было.
– Отлично.
Я откинулась на подушки в ожидании Кистена. Мелодия
сменилась, из приемника зашептал вкрадчивый голос, сочащийся сексом. Отчетливо
потянуло запахом кофе. Я улыбнулась, когда зазвучал новый сингл Такаты – его
уже и на джазовой станции крутили. Айви открыла глаза.
– Пропуска за сцену, – улыбнулась она.
– За самую что ни на есть сцену! – подхватила я.
Она уже согласилась работать со мной на концерте, и я с
нетерпением ждала возможности представить ее Такате. Но тут же явилась мысль о
Нике. Никаких шансов, что он пойдет. Может, Кистена попросить нам помочь? Раз
он объявил себя наследником Пискари, он будет вдвойне полезней в качестве
средства устрашения. Вроде полицейской машины, припаркованной посреди шоссе. Я
глянула в проем коридора, гадая, согласится ли он, если я попрошу, и хочу ли я,
чтобы он согласился.
– Слушай! – подняла палец Айви. – Мое любимое место.
Эти рокочущие басы достают до печенок. Слышишь страдание у нее в голосе? Это
будет лучший диск Такаты, какой только был.
У нее в голосе? – удивилась я. Пел один Таката.
– Ты моя, хоть в каком-то роде, – шептала Айви, не
открывая глаз. Трагический излом бровей вселял в меня тревогу. – Ты – моя, хоть
не знаешь о том. Ты – моя страстями природы…
У меня глаза округлились. Она пела не то, что пел Таката. Ее
слова перемежались с его словами, мрачный подтекст, от которого у меня мурашки
по коже побежали. Тот припев, который он решил не включать. – Ты моя – вся
целиком, – выдохнула Айви. – Властью желанья…
– Айви! – воскликнула я, она открыла глаза. – Где ты
это слышала?
Она непонимающе на меня глянула под голос Такаты, поющий о
сделках, совершенных по незнанию.
– Это же вариант припева, – сказала я, пересаживаясь на
диван. – Он не собирался его выпускать на публику.
– Вариант припева? – переспросила она.
Тут вошел Кистен, поставил на стол возле красных свечей
поднос с тремя чашками кофе и подчеркнуто сел рядом со мной.
– Текст, который ты поешь. – Я ткнула пальцем в
приемник. – Он не собирался их петь. Он мне так сказал. Он выбрал другой
припев.
Айви посмотрела на меня так, словно я спятила, но Кистен
застонал, согнулся, уткнувшись лицом в ладони.
– Вампирская дорожка, – сказал он тусклым голосом. –
Черт. Так и знал, что многое потеряю.
Ничего не понимая, я потянулась за кофе. Айви села прямо и
сделала то же самое.
– Вампирская дорожка? – переспросила я.
Кистен поднял голову, отбросил блондинистую челку. Лицо у
него было смирившееся.
– Таката вставил в запись дорожку, которую слышат
только неживые, – объяснил он, и я застыла, не донеся чашку к губам. – Айви ее
слышит, потому что она наследник Пискари.
Айви побелела.
– Вы это не слышите? – спросила она. – Вот же, вот
сейчас. – Она смотрела на приемник, где снова шел припев. – Не слышите женский
голос между словами Такаты?
Я покачала головой, мне было не по себе.
– Я только его голос слышу.
– А барабаны? Барабаны слышите?
Кистен кивнул, с угрюмым видом откидываясь на спинку.
– Да, но ты слышишь на порядок больше, чем мы. Он
поставил чашку на стол.
– Черт! – ругнулся он. – Теперь остается только дожидаться
смерти и надеяться, что отыщу где-нибудь старый диск. – Он печально вздохнул. –
Там правда хорошо, Айви? У нее самый мистический голос, какой я только слышал.
Она на всех дисках поет, только в списках исполнителей ее никогда нет. Не знаю,
почему она собственный альбом не запишет.
