– Он тебя ждет, – сказала я, расслышав рев машины Киста
сквозь толстые стены церкви. – Шагай насыщайся. Мне не нравится, когда ты
голодная.
Айви качнулась вперед. Не сказав ни слова, она зажатой
походкой вышла вон, простучав ботинками по деревянному полу. Гнхо хлопнула
дверь. Понемногу, не сразу главным звуком в кухне стало тиканье часов над
мойкой. Медленно вздохнув, я подняла голову, гадая, когда же я успела стать
Айви сторожем?
Глава 8
Ритмичный бег отдавался вверх по позвоночнику, приятно
отвлекая от мыслей о Нике. Утро было ясное, сугробы сверкали на солнце,
заставляя меня щуриться под новыми солнечными очками. Старые я забыла в
лимузине Такаты, а новые не слишком были удачны. Второй день подряд я вставала
в безбожную рань, чтобы побегать, и – Поворот бы все побрал – сегодня я бегать
буду. После полуночи бегать совсем не так приятно: слишком много психов. Кроме
того, у меня ночью свидание с Кистеном.
Эта мысль мелькнула и ушла; я прибавила скорость. Шаг-выдох,
шаг-выдох – гипнотический ритм вгонял меня в эйфорию бега. Я еще прибавила
скорость, отдаваясь наслаждению. Передо мной пожилая пара колдунов то ли бежала,
то ли быстро шла; мы двигались мимо вольеров с медведями. Они смотрели на меня
с голодным интересом – медведи, не колдуны. Я подумала, что администрации
зоопарка именно поэтому впускает сюда бегунов. Чтобы крупным хищникам было на
что посмотреть, кроме детишек в прогулочных колясках и их утомленных родителей.
Надо сказать, наша группа бегунов взяла шефство над
индокитайскими тиграми не без этой задней мысли. Расходы на их содержание и
медицинский уход оплачивались за счет наших абонементов на пробежки. Аппетит у
них был отличный.
– Дорогу! – хрипло крикнула я на бегу, и колдуны
подвинулись к обочинам, давая мне место. – Спасибо, – сказала я, пробегая мимо
и ловя в морозном, до боли сухом воздухе исходящий от них густой аромат
красного дерева.
Звук их дружеской беседы скоро затих вдали. Мелькнула
короткая и злая мысль о Нике: не так уж мне нужно было бегать вместе с ним. Я
отлично и сама могу побегать. Все равно он со мной не часто бегал после того,
как я обзавелась машиной и перестала выпрашивать, чтобы он меня сюда отвез.
Ага, как же, подумала я, стискивая зубы. Не в машине дело. В
чем-то другом. В том, о чем он мне говорил. В том, что «если честно, не мое
дело».
– Дорогу! – услышала я довольно близко за спиной.
Голос негромкий и спокойный. Кто б там ни был, он без труда
за мной успевал. Все мои сигналы опасности вспыхнули красным. Посмотрим, как ты
бегать умеешь, подумала я, набирая воздуху.
С новым темпом бега в работу включились новые мышцы – будто
передачу переключила; сердце громко стучало, холодные воздух резал горло. Я и
без того уже бежала с неплохой скоростью: мой обычный темп – это что-то среднее
между спринтом бегом на длинные дистанции. Поэтому я обычно выигрывала бег на
восемьсот метров в старших классах, а когда работала на ОВ, успевала догнать свои
объекты, если они вдруг решали дать деру. Икроножным мышцам новая скорость не
понравилась, и легкие тоже горели огнем. Поворачивая налево за вольером
носорога, я решила ездить сюда почаще. Теряю форму.
Впереди не было ни души, даже служители куда-то подевались.
Я прислушалась: тип за спиной тоже ускорился, не отставая. Резко свернув
налево, я бросила на него быстрый взгляд.
Это был вервольф, невысокий и довольно тощий, в обтягивающих
серых тренировочных штанах и такой же куртке. Длинные черные волосы удерживала
повязка, а нагрузка никак не отражалась на спокойном лице.
Черт. Сердце лишний раз громко стукнуло. Я его узнала даже
без ковбойской шляпы и шерстяного пальто. Черт, черт, черт.
Выброс адреналина ускорил мои шаги. Тот самый вервольф.
'Зачем он за мной следит? Мысли переместились дальше в прошлое: я и раньше его
видела, не только вчера. И не один раз. На прошлой неделе, когда мы с Айви
выбирали новые духи – чтобы пересилить смесь наших собственных запахов,
будивших в ней жажду крови, – он торчал у стенда с пробниками. А три недели
назад подкачивал шины на заправке, где я остановилась заправиться, вышла и
случайно заблокировала дверь машины. А три месяца назад стоял в тенечке
поддеревом в Эдемском парке во время моей встречи с Трентом Каламаком.
Я стиснула зубы. Не пора ли нам переброситься парой слов? – подумала
я, пробегая павильон кошачьих.
Перед хищными птицами начинался спуск. Я взяла вправо и
помчалась вниз, отклоняя корпус назад. Мистер Вервольф не отставал. Топая мимо
орлиных вольеров, я проинспектировала содержимое сумки на поясе. Ключи,
телефон, слабого действия амулет от боли, уже активированный, и маленький
пейнтболь-ный пистолет, заряженный снотворными капсулами. Ничего полезного: мне
с ним поговорить надо, а не вырубать.
Дорожка вышла на широкий малопосещаемый участок парка. Никто
здесь не бегал, потому что подниматься по этому склону – чистое самоубийство.
Ага, самое место. С выпрыгивающим сердцем я побежала влево, вверх по склону,
вместо того чтобы направиться ко входу с Вайн-стрит. С кривой усмешкой я
отметила, что он сбился с шага. Этого он не ожидал. Нагнувшись к земле, я
медленно, но упорно карабкалась вверх; тропа была узкая и заснеженная. Он
повернул за мной.
Здесь, – подумала я, добравшись до вершины. Переводя
дыхание, быстро глянула за плечо и спрыгнула с тропы в большущий куст. Легкие
горели огнем.
Тяжело дыша, он целеустремленно протопал мимо. На вершине он
остановился, оглядываясь в поисках меня. Глаза у него были усталые, и брови
насуплены: первые признаки физического истощения.
Набрав воздуху, я прыгнула.
Он услышал, но опоздал с реакцией. Я пригвоздила его спиной
к старому дубу. Дыхание с шумом вырвалось из него от удара, глаза распахнулись
от неожиданности. Я твердо ухватила его под подбородок и ударила кулаком в
солнечное сплетение.
Задохнувшись, он перегнулся пополам. Я его отпустила, и он
сполз по стволу, держась за живот. Тонкий рюкзачок съехал за ним едва ли не ему
на голову.
– Кто ты такой, черт тебя возьми, и зачем ты за мной
три месяца ходишь?! – заорала я, надеясь, что в такую рань в зоопарке нас никто
не услышит.
Не поднимая головы, вервольф выставил руку – маленькую для
мужчины, с сильными на вид короткими пальцами. Спан-дексовая куртка на нем
потемнела от пота; он осторожно переменил положение мускулистых ног, сел поудобней.
Я шагнула назад, уперлась руками в бедра, тяжело дыша после
подъема. Со злостью сняла очки, повесила их на пояс и дожидалась, что же он
скажет.
– Дэвид, – прокаркал он, взглянул на меня и тут же
снова опустил голову, пытаясь вздохнуть.
В карих глазах отражались боль и некоторая растерянность. По
обветренному лицу, густо поросшему черной щетиной, катился пот.
– Господи Боже, – сказал он земле под ногами, – зачем
ты меня стукнула? Что это с вами, рыжими, такое, что вам всегда охота кого-нибудь
приложить?
