Трент посмотрел вниз, на часы.
– Десять секунд. Может быть, нам лучше сесть, пока не
упали.
– Верно, – ответила я. – Очень хорошая иде…
Глухой удар сотряс пол, я прижалась к Тренту, цепляясь за
него изо всех сил. Пол ударил нас снизу, мы упали. Трент вцепился мне в плечо,
притянул к себе, не давая откатиться в сторону. От него пахло шелком и лосьоном
после бритья.
У меня желудок провалился вниз, вокруг нас вспыхнуло пламя.
Я завопила, уши у меня оглохли, а вокруг творилось нереальное, беззвучное
движение, мы поднимались с пола, а корабль разваливался на части. Ночь
разорвалась на клочья черного неба и красного пламени. Дрожь разрушающегося
круга прошла сквозь меня, и мы рухнули.
Трента от меня оторвало, я заорала, когда надо мной
промчался огонь. Оглушенные взрывом уши наполнила вода, стало невозможно
дышать. Я не горела, я тонула, и было не горячо, а холодно. В дикой панике я
стала отбиваться от навалившейся на меня тяжести воды.
Но не могла двигаться. Не знала, где верх – была только
темнота, полная пузырей и обломков. Мое внимание привлек тусклый свет слева; я
собралась и нацелилась на него, сказав мозгу, что это поверхность, хотя мне
казалось, что это не вверху, а сбоку.
Боже, пусть это будет поверхность.
Я вырвалась из глубины, уши по-прежнему ничего не слышали.
Меня обдало леденящим холодом, я ахнула, и воздух ножами ворвался в легкие. Еще
один благословенный вдох, и больно стало уже от холода,
Вокруг все еще падали куски судна. Я заплюхала руками по
воде, счастливая, что на мне платье, в котором можно двигаться. Вода на вкус
была как нефть, и то, чего я наглоталась, лежало в животе камнем. – Трент! –
крикнула я, слыша себя как через подушку. – Трент!
– Я здесь!
Стряхнув с глаз мокрые волосы, я обернулась – и испытала
облегчение. Было темно, но среди плавающего льда и дерева я увидела Трента.
Волосы облепили его, но с виду он был цел. Дрожа, я стряхнула с ноги оставшуюся
туфлю и двинулась к нему. Неровно плескал дождь из обломков судна – как это они
все еще падают? Тут между нами их столько, что два таких корабля построить
можно.
Трент двигался вперед профессиональными взмахами – очевидно,
он все же научился плавать. Вокруг нас ярче разгорались отсветы огня на воде, я
посмотрела вверх – и у меня перехватило дыхание. Что-то большое до сих пор
горело и только собиралось рухнуть.
– Трент! – заорала я, но он меня не слышал. – Трент,
смотри! Я показала рукой, но он не смотрел. Тогда я нырнула, уходя от удара.
Меня швырнуло в сторону, когда эта штука рухнула. Вода стала
красной. Меня что-то стукнуло по спине, я выпустила почти весь запасенный
воздух. Но вода спасла меня, и я, со слезящимися глазами и саднящими легкими,
вслед за своим невольным выдохом вылетела на поверхность.
– Трент! – позвала я, вылетев из ледяной воды в
обжигающий ночной холод.
Он оказался неподалеку, держался за диванную подушку, быстро
пропитывающуюся водой. И смотрел на меня невидящим взглядом мутных глаз. В
гаснущем свете от горящего корабля я поплыла к нему. Причал исчез. Как отсюда
выбираться, я понятия не имела.
– Трент! – сказала я, откашливаясь, когда доплыла. В
ушах звенело, но я уже хотя бы себя слышала. Отплевываясь от лезущих в рот
волос, я спросила: – Ты живой?
Он заморгал, будто пытаясь всмотреться. С макушки налицо стекала
кровь, оставляя темную полоску на волосах. Глаза его закрылись, я с ужасом
увидела, как слабеют его пальцы на подушке.
– Ну уж нет, – сказала я, хватая его раньше, чем он
успел уйти под воду.
Вся дрожа от холода, я охватила его рукой за шею так, чтобы
подбородок уперся в локоть. Он дышал.
Ноги у меня шевелились медленно от холода, пальцы начинала
сводить судорога. Я огляделась, ища помощи. Куда, к чертям, О В подевалась?
Ведь должен был кто-нибудь видеть взрыв?
– Никогда их нету, когда они нужны, – буркнула я,
отпихивая с дороги льдину "величиной с кресло. – Все заняты выпиской
штрафов за продажу просроченных амулетов.
Причал разнесло взрывом. Мне надо было вытащить из воды себя
и Трента, но вместо берега был трехфутовый бетонный обрыв. Единственный способ
выбраться – вернуться на лед и пройти к другому причалу.
Со стоном отчаяния я двинулась к краю дыры, которую взрыв
проделал во льду. Никогда мне туда не выбраться даже при медленном течении.
Вода пыталась заползти по мне повыше, движения мои становились все медленнее, и
все труднее они мне давались. Но мне уже и холодно не было, и это пугало меня
до жути. Я могла бы выбраться… если бы Трента не тащила…
– Да будь оно все проклято! – заорала я, злостью
заставляя себя двигаться. Сдохну я здесь, спасая шкуру этого типа. – Какого
черта ты мне не сказал, что собираешься делать, Кистен? – вопила я, чувствуя,
как слезы огнем жгут лицо, пока я плыву. – Какого черта ты ему не сказала, куда
идешь? – орала я уже на себя. – Дура я, дура. А твои дурацкие часы, Трент, они
спешат! Ты это знаешь? Твои дурацкие часы… – всхлипывающий вздох, – спешат!
Горло у меня саднило, но движение вроде бы согревало меня.
Вода теперь была положительно приятной. Тяжело дыша, я остановилась, перестала
молотить воду. Перед глазами плыло, но я понимала, что уже почти на месте.
Только здоровенная льдина торчала на пути, и надо будет обогнуть ее.
Решительно вздохнув, я сдвинула затекшую руку и замолотила
ногами. Их я уже не чувствовала, но полагала, что они движутся, потому что
восьмидюймовой толщины льдина подходила все ближе. Угасающий свет горящего
корабля бросал последние красные отсветы на лед, к которому я тянула руку, но
рука соскользнула с пригоршней снега, и я ушла под воду. Закипел вкрови
адреналин, я замолотила ногами, выбираясь на поверхность. Трент отплевывался и
кашлял.
– Ох, Трент, – сказала я полным воды ртом. – Я ж и
забыла, что ты здесь. Давай ты первый. Выбирайся на лед.
Используя сомнительный рычаг – вроде бы это был кусок бара
из казино, я наполовину вытащила Трента на поверхность замерзшей реки. Слезы
потекли по лицу – я теперь могла держаться на поверхности обеими руками. На миг
я замерла, не чувствуя сложенных на снегу рук, уронив голову на лед. Как я
устала. Но Трент уже не тонет, я свою работу сделала. Теперь могу спасать себя.
Я попыталась вылезти на лед – и не смогла. Снег отрывался и
плыл слякотными пятнами. Изменив тактику, я хотела забросить на лед ногу – она
не двигалась. Моя нога меня не слушалась.
– Ладно, – сказала я, совсем не так перепуганная, как
мне полагалось быть. Наверное, все заморозил холод – даже мысли не шевелились.
Я должна была что-то сделать, но что – я не могла вспомнить. Увидела Трента и
заморгала – его ноги все еще были в воде.
– Ага, – шепнула я. Мне надо вылезти из воды. Небо надо
мной было черное, ночь наполнена тишиной, только звенело в ушах да где-то
далеко выли сирены. Свет пожара тускнел, готов был совсем погаснуть. Пальцы не
слушались, мне пришлось руками как крюками подтаскивать к себе обломок судна.
Сосредоточившись, чтобы не утратить эту мысль, я подпихнула его под себя, чтобы
всплыть. Потом застонала, когда, опираясь на этот обломок, смогла закинуть ногу
на лед, неуклюже перекатилась и замерла, тяжело дыша. Ветер огнем жег спину,
лед был горячим. У меня получилось.
