Я положила на колени обманчиво-расслабленные руки, чувствуя,
как в тесном кабинете растет напряжение. Выбраковка слабой клиентуры?
Оздоровление вида? Да кем этот тип себя считает?
Ли резко шевельнулся, я дернулась.
– Но в сухом остатке, – говорил Ли, подавшись обратно,
когда увидел мое движение, – вот что: я здесь, потому что ты меняешь правила. И
я не уйду, уже поздно. Ты можешь все передать мне и красиво уйти с континента,
или я у тебя все отберу – по одному приюту, по одной больнице, одной
железнодорожной станции, уличному перекрестку, по одному прекраснодушному
либералу за раз. – Он приложился к стакану, держа его в сцепленных руках. – Я
люблю игры, Трент. И если помнишь, я во всех наших играх выигрывал.
У Трента дернулось веко – других проявлений эмоций я не
заметила.
– У тебя две недели, чтобы убраться из моего города, –
сказал он гладким шелковым голосом, прикрывающим смертельную угрозу. –
Распространять товар я буду так, как считаю нужным. Если твой отец хочет
говорить, я готов слушать.
– Из твоего города? – Ли покосился на меня и снова
обратился к Тренту: – А мне кажется, он ничей. – Он выгнул тонкую бровь. –
Очень опасный и очень заманчивый. Пискари за решеткой, его наследник ни черта
не может. Ты связан по рукам и ногам образом почтенного бизнесмена, за которым
прячешься. Я заберу и Цинциннати, и ту сеть дистрибьюторов, что ты так
тщательно развивал, и буду ее использовать, как оно должно быть. Это же
растрата ресурса, Трент. Ты с тем, что у тебя есть, мог бы контролировать все
Западное полушарие, а ты такую мощь спустил на разведенном пополам «бримстоне» да
на биолекарствах для фермеров и клиентов велфера, из которых никогда ничего
путного не выйдет – и тебе они без пользы.
У меня щеки горели кипящей яростью – я сама была одним из
таких клиентов велфера, и меня, наверное, отправили бы в Сибирь в биоконтейнере,
если бы это вышло наружу, так что я ощетинилась. Трент – жулик, но Ли просто
мерзавец. Я открыла было рот сказать ему, чтобы заткнулся про то, в чем ничего
не понимает, но Трент незаметно наступил мне на ногу.
Края ушей у него покраснели, на скулах выступили желваки. Он
побарабанил пальцами по подлокотнику, намеренно выказывая свое раздражение.
– Западное полушарие я контролирую, Ли, – сказал он, и
от его низкого и тихого голоса у меня живот свело судорогой. – А мои клиенты
велферадали мне больше, чем платные клиенты моего отца… Стэнли.
Загорелое лицо Л и побелело от злости, и я подумала, чего же
из сказанного я не поняла. Может, не колледж их связывает. Может быть, это
«лагерь».
– Своими деньгами ты меня не вышибешь, – добавил Трент.
– Никогда. Пойди скажи отцу, чтобы он снизил концентрацию «бримстона», и я уйду
с западного побережья.
Ли встал – я напряглась, готовая к действию. Он широко
расставил на столе руки, оперся на них.
– Переоцениваешь свою силу, Трент. Так было, когда мы
были мальчишками, и ничего не изменилось. Вот почему ты чуть не утонул, пытаясь
доплыть до берега, вот почему ты мне проигрывал все игры, все гонки, всех
девчонок, за которых мы соревновались. – Он тыкал пальцем в сторону Трента,
подчеркивая свои слова. – Ты все время строишь из себя больше, чем есть на
самом деле, тебя тетешкали и хвалили за достижения, которые у любого другого
сами собой разумеются. Посмотри в глаза фактам. Ты – последний в своем роде, и
это твоя самоуверенность тебя до этого довела.
Я смотрела то на одного, то на другого. Трент сидел, закинув
ногу на ногу, переплетя пальцы. И был абсолютно неподвижен.
– Не сделай ошибки, которая тебе может не сойти с рук,
– сказал он тихо. – Мне уже не двенадцать лет.
Ли отодвинулся от стола, выпрямился с неуместным выражением
удовлетворения и уверенности, когда глянул на дверь у меня за спиной.
– А ведь еще чуть-чуть – и я бы тебе поверил.
Шевельнулась щеколда двери, я вздрогнула. Вошла Кэндис с офисно-белой кружкой
кофе в руке.
– Прошу прощения, – сказала она, и ее вкрадчивый
кошачий голос только прибавил мне напряжения.
Она проскользнула между Трентом и Ли, прервав их игру в
гляделки.
Трент опустил рукава и медленно вдохнул. Я глянула на него
перед тем, как взять кофе. Он был несколько выбит из колеи, но это от стараний
подавить гнев, а не страх. Я подумала о его биолабораториях, о Кери, прячущейся
у старика через улицу от моей церкви. Не делаю ли я за нее выбор, который
должна делать она сама?
Кружка была толстая, теплота ее согревала мне пальцы. Я
скривилась, увидев, что Кэндис добавила сливок. Не то чтобы я собиралась его
пить, но…
– Спасибо, – сказала я, состроив мерзкую рожу прямо ей
в лицо, когда она приняла сексуальную позу на столе у Ли, закинув ногу на ногу.
– Ли, – сказала она, наклоняясь самым соблазнительным
образом. – Там в зале небольшая проблема, требующая твоего присутствия.
Он с недовольным видом отодвинул ее с дороги.
– Разберись сама, Кэндис. Я тут говорю с друзьями. ' У
нее глаза стали черными, плечи выпрямились.
– Это вопрос, с которым должен разобраться ты. И тащи
туда свою задницу побыстрее, время не ждет.
Я покосилась на Трента, видя, что он удивлен. Очевидно, эта
хорошенькая вампирша – не просто декорация. Партнер по бизнесу? – подумала я.
Во всяком случае, по ее поведению похоже.
Она в деланном раздражении приподняла одну бровь, глядя на
Ли, заставив меня пожалеть, что я так не умею. Все еще не дала себе труда
научиться.
– Ли, быстрее, – поторопила она его, соскальзывая со
стола и идя открыть ему дверь.
Он наморщил лоб, отбросил с глаз короткие пряди челки,
слишком даже сильно.
– Прошу прощения. ч Сжав губы, он кивнул Тренту и
вышел, застучал каблуками по лестнице. Кэндис хищно улыбнулась мне, потом вышла
за ним. – Приятного аппетита, – бросила она, закрывая дверь. Послышался щелчок
замка.
Глава 26
Я сделала глубокий вдох и прислушалась к тишине. Трент
изменил позу, положив лодыжку на колено. Глядя озабоченными глазами куда-то
вдаль, он пожевал губу, и совсем не был похож на наркобарона и убийцу, каковым
являлся. Забавно, конечно, но с виду не всегда скажешь.
– Она заперла дверь, – сказала я, вздрогнув от звука
собственного голоса.
Трент приподнял брови:
– Она не хочет, чтобы ты тут бродила. Я думаю, это
неплохая идея.
Наглая эльфийская морда, подумала я. Поймав себя на попытке
нахмуриться, подошла к маленькому иллюминатору, выходящему на замерзшую реку.
Ладонью я стерла с него конденсат и глянула на ломаную линию городского
пейзажа. Башня Кэрью-Тауэр была освещена праздничной иллюминацией, да еще окна
верхнего этажа затянули красной, золотистой и зеленой пленкой, и она светилась
как громадные электрические лампочки. Сегодня было ясно, и через это световое
загрязнение можно было даже разглядеть несколько звезд.
