Однако не фиг теракты устраивать, мстительно подумал я не знаю о ком – Харунове? Хаттабе? Бен Ладене?
Pavel@AOL.com.
Клиент дозревает и демонстрирует признаки финансовых трудностей. Следуя методам молодого Сталина, его хакеры уже атакуют европейские банки. Держим совместную оборону. Сообщи свои новости.
Петя.
* * *
Они прилетели буквально через десять дней – на Рождество, которое здесь, в тропиках, выглядит, прямо скажем, курьезно.
В то время как Москву накрыло очередным снежным бураном и за одну ночь четырнадцать алкашей там замерзли в сугробах, здесь даже Санта-Клаусы с их красными колпаками, красными мантиями и накладными белыми бородами ходят в шортах! Белые пластмассовые олени стоят под зелеными пальмами, волхвы из папье-маше и кукольно-красочный Вифлеем с новорожденным Христом и Девой Марией красуются в парках и частных дворах на фоне цветущих кактусов, а искусственные рождественские елки соседствуют в витринах магазинов с купальниками и водными лыжами. Температура воздуха плюс 27° по Цельсию, а воды в океане – плюс 20°. Можно плавать, загорать, играть в гольф и заниматься сексом прямо на пляжах. «Sex-on-a-beach» – этот коктейль, я думаю, возник в Майами.
Когда открылась раздвижная дверь и они вышли из таможенной зоны в зал, я не просто ужаснулся, я обмер. Вместе с Банниковым и Полиной шли четверо быков – один впереди, двое по бокам, а четвертый шел сзади и толкал тележку с шестью большими дюралевыми чемоданами, одинаковыми спортивными сумками и кожаными чехлами с клюшками для гольфа. Но на игроков в гольф эти четверо были похожи так, как я на Ларису Долину. Я просто не понимаю, как они прошли паспортный контроль – это были даже не крутые Сталлоне Харунова, а супер-Шварценеггеры того особого подмосковного розлива, которых вчетвером нельзя пускать не только в США, но даже сажать вместе в Бастилию – стены пробьют!
Я понял, что вся моя операция лопнула, грохнулась, накрылась «скромненьким синим платочком». Если Патрик Барнс или кто-то из его коллег явится ко мне и увидит эту бригаду…
Между тем Банников – высокий, стройный, в легком итальянском костюме от Фоср, при часах «Патек Филипп» и в туфлях «Реглесс», да еще в сопровождении двухметровой красотки Полины – опять смотрелся кем-то между Путиным и принцем Монако, прибывшим на флоридский турнир по гольфу. Поравнявшись со мной, он на ходу бросил мне небрежно: «Привет, пошли!» – и направился к выходу.
Но я не сдвинулся с места.
Один из Шварценеггеров своей стальной клешней взял меня за плечо и развернул вслед за Банниковым, но я дернулся в сторону:
– Руки!..
Банников оглянулся на этот шум, нахмурился:
– В чем дело?
– На хера ты их привез? – сказал я ему громко и нарочито грубо.
– Это моя охрана. А в чем дело? – Он посмотрел на дверь таможенного зала, из которого продолжали выходить пассажиры.
– Здесь не нужна охрана, – сказал я. – У них на лбу написано, кто они.
– Ну, это не твое дело. Это мои носильщики клюшек для гольфа. Поехали, быстрей! – И он снова взглянул на двери таможенного зала, словно оттуда мог выскочить американский пограничник и вернуть его и его банду в зону проверки. Или – сам Харунов.
Но я уперся:
– С ними я никуда не поеду.
Банников психанул – я увидел, как потемнели его оливковые глаза. Но мы стояли в майамском международном аэропорту, и он вынужден был сдержаться. Он подошел ко мне вплотную:
– В чем дело, бля? Они будут жить с нами. У тебя же три спальни. Поехали! Где твоя машина?
Я достал из кармана ключи от машины и протянул их ему:
– Вот! Гараж «Дельфин», стоянка А-44. Езжайте. А я выхожу из дела.
И, бросив ему ключи, повернулся, чтобы уйти.
Но два Шварценеггера, конечно, заступили мне дорогу бетонной стеной:
– Ты, сука! Делай, что тебе говорят!
Наверное, где-то в другом месте я бы струсил. Но здесь, бросив косой взгляд в сторону, я только усмехнулся:
– Козлы! Посмотрите вокруг: вас уже пасут агенты ФБР…
Конечно, это был блеф, но он сработал: Банников тут же широко улыбнулся, обнял меня за плечи и попробовал подтолкнуть к двери, говоря:
– Ну ладно, ладно! Выйдем на улицу и все решим. Какие проблемы?..
Я, однако, стоял на своем:
– Нет, решим здесь. Они с нами жить не будут. И в Сэндвилл не поедут.
– Слушай, Битюг, не выводи меня! – Голос у Банникова стал серьезным и тихим, а улыбка напоказ еще шире. – Ты тут на мои бабки живешь.
– Нет, на свои. Все, что я трачу, я возвращу из своей доли. Это у нас в контракте.
– Ну, до этой доли еще дожить надо, – вырвалось у него, но он тут же поправился: – Шучу, шучу! Пошли же!..
– Рыжий! – сказал я. – Во-первых, убери руку, тут обнимаются только геи…
Это подействовало, Банников, как истинный русский, тут же испуганно убрал руку с моего плеча.
– А во-вторых, – продолжал я, – если ты хочешь все похерить, бери мою машину и езжай с ними в Сэндвилл, в Майами, хоть в жопу! Но без меня. И передай Харунову: я не для того полгода вкалывал, чтобы эти козлы одним своим видом тут все похерили!
– Ну хорошо, хорошо, я понял, я извиняюсь… – Банников изобразил на лице виноватость и хотел меня снова обнять, но спохватился и опустил руку. – Ну, я сделал глупость, согласен. Но куда ж я их дену? Они уже тут…
Эти переходы от грубости и плебейства к вкрадчивому, задушевно-мягкому и обволакивающему тону были у него мгновенны, просто какой-то особый дар трансформации. То есть он из той породы людей, которые умеют мигом подладиться под вас, против них невозможно устоять, они легко окучивают вас своей притворной щедростью, добротой и лестью, а затем внедряются вам под кожу… впрочем, стоп, об этом я, кажется, уже писал и теперь повторяюсь только в силу старческого склероза.
– Там на улице стоят такси, – сказал я Рыжему, – в них половина шоферов – русские. Они отвезут твоих быков в любой мотель в Холливуде или в Санни-Айлс, и пусть они сидят там и загорают или летят обратно, но чтобы в Сэндвилле я их не видел. Иначе…
– Понял, понял! Уже договорились! – Банников все-таки обнял меня за плечо и спешно повел к выходу.
Когда Шварценеггеры с их спортивными сумками и клюшками для гольфа укатили в такси, а я повез Банникова и Полину в Сэндвилл (для шести его дюралевых чемоданов пришлось взять отдельное такси), я спросил как бы вскользь:
– Виктор, а что с твоим Масиком?
– О… – Рыжий сделал печальное лицо. – Знаешь, он попал под машину.
– Давно?
– Нет. Три недели назад.
– Понял.
Похоже, единственной, кто ничего не понимал, была Полина.
