Я выставил их за дверь и, когда задние огни их машины скрылись за поворотом к хайвею, выждал на всякий случай еще минут десять.
После этого я сходил домой и принес свой коньяк «Хеннесси», небольшой целлофановый пакетик, ножницы и бритву «Жиллетт». Этой бритвой я аккуратно срезал верхушки ворсинок синтетического ковра с засохшей кровью малыша, сложил их в пакетик, а затем поднялся на второй этаж, зашел в спальню Ива и добавил в пакетик локон его черных и жестких, как у Кожлаева, волос. Материал или, как говорят американцы, tissue для сравнительного анализа ДНК Ива и ДНК Кожлаева был готов к отсылке в Гамбург, в лабораторию «Paypercheck».
Конечно, точно такая же лаборатория есть и в США – ACGS, American Center for Genetic Study, Американский центр генетических исследований. Но их сайт в Интернете сообщал, что сейчас они не берут частные заказы из-за перегрузки в работе по идентификации жертв 11 сентября. Оказывается, спасатели, разгребавшие руины ВТЦ, каждый день доставали из-под завалов сотни раздробленных человеческих останков и отправляли их в ACGS для опознания жертв по их ДНК.
Выпив чуток коньяка и обнаглев от своей удачи, я прямо в гостиной Глена и Сементы упаковал tissue Ива и лист с побратимской клятвой Банникова и Кожлаева в плотный картонный конверт «Глобал Прайорити Мэйл» – «Всемирной срочной почты», вложил туда чек на 300 долларов и сопроводительную записку со своим адресом и написал на конверте адрес лаборатории «Paypercheck» в Гамбурге. А после этого заварил себе кофе и сел к своему ноутбуку за работу, не забыв, конечно, поставить рядом бокал с коньяком.
Жизнь, как я уже сказал, налаживалась.
Глен и Семента приехали в три ночи – хмельные, счастливые, усталые, с шампанским и с «Киевским» тортом в руках, который я, по их словам, должен был попробовать прямо сейчас, немедленно.
– Вы обязаны! – возбужденно говорили они наперебой. – Мы познакомились в ночном клубе с русскими! Они сказали, что в Майами на 79-й улице есть круглосуточный русский магазин! И мы поехали туда за этим тортом, чтобы сделать вам приятное! Вы знаете, что мы выиграли кучу денег? Ой! Подожди, Глен, дай мне сказать! Сначала мы поехали в «Принцессу», это казино на корабле! Не Лас-Вегас, конечно, но Глен – он у меня такой везунчик! Он сразу выиграл почти тысячу баксов! А потом – еще две! Затем, конечно, половину проиграл, но тут я его увела. И мы поехали по ночным клубам. Ладно, Глен, дальше ты рассказывай, а я побежала наверх к Иву. Его, наверное, нужно укрыть, он все время сбрасывает одеяло…
Я усмехнулся:
– Я его уже три раза укрывал.
– Все равно! Глен, что ты стоишь? Открывай шампанское! Я сейчас…
Семента убежала на второй этаж в спальню Ива, а Глен, открывая шампанское, сказал мне почти шепотом:
– Пол! Там такие девки! Такие девки! Что вы тут сидите? Если бы я был свободен – ой, бли-ин!..
Я посмотрел ему в глаза. В них было столько мужской неутоленной жажды, что не помочь ему было бы просто грех.
Между тем Глен, изо всех сил придавливая выпирающую из бутылки пробку, пытался удержать ее, чтобы выхлопом шампанского не разбудить малыша, но пробка оказалась сильнее и шарахнула в потолок, а шампанское брызнуло из бутылки мощным пенистым фонтаном. Глен поспешил наклонить бутылку к бокалам.
Я усмехнулся:
– Глен, тебе сколько исполнилось?
– Тридцать три.
– Знаешь, мне кажется, ты похож на эту бутылку. Если чуть-чуть сдвинуть пробку…
– О да! – открыто улыбнулся он. – Я чувствую в себе столько шампанского! Ох!.. Давай выпьем. За жизнь!
– Давай, – согласился я. И вспомнил, что уже слышал этот тост от Пачевского в Праге.
Русский магазин оказался моим спасением.
То есть я и до этого жил, прямо скажем, недурно, закупая в «Пабликс» и фрукты, и овощи, и мясо, и молоко, и все прочее. Американские супермаркеты типа «Пабликс» раз в пять больше, чем московский «Седьмой континент», и кажется, что вы можете найти здесь абсолютно все – от поздравительных открыток и жидкости для дезинфекции воды в плавательном бассейне до норвежского лосося и бараньего мяса на ребрышках. Но только когда я попал в русский магазин, я понял, чего мне тут не хватало для полного счастья: настоящего черного хлеба, настоящей соленой селедки, настоящей московской колбасы и еще дюжины родных яств, о которых американцы понятия не имеют – пельмени, кефир, вобла, холодец, чебуреки, вареники, пирожки с капустой…
Оказывается, во Флориде тьма русских эмигрантов – во всяком случае, столько, что только в Майами есть с десяток русских магазинов и ресторанов. Правда, не в самом Майами, а на север от него, в Норс-Майами-Бич, Авентуре, Санни-Айлс и Холливуде – веренице курортных пригородов, которые узкой полоской вытянулись вдоль океанского побережья на севере от Майами.
И теперь, с открытием этого русского магазина, у меня тут не жизнь, а житуха, я вгрызаюсь в свою книгу по десять часов кряду, как шахтер или метропроходчик. Глен и Семента уезжают с пацаном в восемь утра – Глен на своем «торусе» в «Фёст-Юнион Банк», где он заведует департаментом займов для домовладельцев и бизнесов, а Семента и Ив отбывают на «лексусе» в реабилитационный центр для детей-инвалидов, и я, практически до вечера, остаюсь тут один на весь квартал.
Правда, трижды в неделю за окнами с утра начинает трещать травокосилка, это мексиканцы – рабочие фирмы «Тропикал Саус Лзндскейп» стригут траву. Наверное, в Москве, привыкнув к нашему постоянному уличному шуму и грохоту, я бы на этот треск и ухом не повел. Но когда здесь, среди полнейшей тишины, вдруг врубается эта гребаная косилка, меня выбивает из колеи. Или портативная бензопила, с помощью которой эти рабочие подстригают кусты на манер кирпичной прически наших криминальных быков и американских десантников. Или пыле-листьеуборщики с легкими ранцами «блоуэрс», механическими сдувателями, – представьте себе эту картину: человек с таким ревущим, как мотоцикл, ранцем за спиной и со шлангом в руке идет по улице, его сдуватель гонит из шланга мощную струю воздуха и сметает ею с тротуаров всю пыль и листья на мостовую. А по мостовой катит огромная машина-пылесос, которая все это подметает и всасывает в свое чрево.
Я, конечно, не против такой замечательной уборки, а также стрижки травы и кустов, но зачем это делать трижды в неделю?! Ведь тут по улицам вообще никто не ходит, не сорит, не бросает окурки, не плюет и не гадит. Тут можно неделю проходить в белых носках, не стирая их. И пальмы, которые тут насажали и продолжают сажать, это не тополя, они не мусорят пухом…
Впрочем, все остальное время я могу стучать на своем новеньком ноутбуке (это, не скрою, затягивает как наркотик!), или плавать в бассейне, или слоняться по дому, изучая его конструкцию – устройство камина, сеть крохотных и автономных, на батарейках, сенсоров дыма в каждой комнате, схему подключения этой торпеды «FFE» к системе sprinklers… Или просто шастать по Интернету, поскольку, в ожидании результатов анализа из Гамбурга и вестей из Москвы, делать все равно нечего.
