"И нынче у меня столько же силы, сколько было тогда, чтобы воевать и входить и выходить…"
Иисус Лавин, 14, 11
"Никогда не говори, что ты идешь в последний путь!"
Из еврейской молитвенной песни
Все факты и события, изложенные в романе, взяты автором из параллельных миров и не имеют никакого отношения к событиям в России, США и Европе. А суждения и заявления персонажей не всегда отражают позицию автора…
Посвящаю Юле – своей жене и любимой
Часть первая
Контракт
…Этот город живет только погоней за деньгами. Нет ничего другого – ни дружбы, ни любви, ни отдыха, ни даже секса. Скажете, я преувеличиваю? Ничего подобного! Я вам говорю как эксперт: нет ни одной, даже самой малой зоны, угла, закутка, где все, что делают и чувствуют эти люди, они бы не пересчитали на деньги. Любовь? Покажите мне женщину, чью любовь нельзя купить. Нет, покажите хоть одну! Тысячи женщин стоят на улицах, их любовь стоит не больше сотни у.е. Другие продают себя в клубах и казино, третьи – в борделях, а остальные – так, в розницу, где придется. И не говорите мне о порядочных женщинах, порядочные – это те, кто обходится нам на порядок выше. Только и всего. Но подайте к ее подъезду «мерседес» три раза подряд, и я посмотрю на ее порядочность! Мужчины? Это еще большие проститутки, они продают даже мужскую дружбу. Причем на каждом шагу, на каждом! Если дружба не приносит у.е., ее выбрасывают, забывают и дружат только с теми, кто выгоден, а как только выгода от этой дружбы кончается, ее тут же предают и продают, как овцу, с которой хоть шерсти клок! Деньги, у.е., деньги! Они шуршат, струятся, змеятся в этом городе днем и ночью, и если вы внимательно посмотрите в глаза любому бизнесмену, кем сейчас величают себя все, от бандитов до депутатов Думы, вы увидите, как в них скачут цифры, – это они на ходу считают у.е., которые могут на вас заработать. Еще пятнадцать лет назад, когда мы жили в совковой нищете и рабстве, у нас не было этих возможностей к роскоши, даже богатые должны были прятать свои богатства, и тогда какие-то человеческие отношения еще можно было увидеть не только в народе, но даже в нашей конторе. Но теперь те, прежние, понятия исчезли, их смело новыми, и этот сплав западного прагматизма и бандитских понятий, хлынувших из ГУЛАГа, стал кодексом нашей жизни. Пустите сегодня князя Мышкина в Москву – его не идиотом назовут, его убьют в первой же тусовке. А все потому, что наша элита, выскочив из грязи рублевой нищеты в князи валютного воровства, еще более стервозна, безбожна и преступна, чем мерзавцы времен Достоевского и холуи времен Хрущева и Брежнева. Вот вам простой пример из газет… Хотя нет, газеты вы и сами читаете, и телевизор смотрите, и все наши безобразия встречаете каждый день на каждом шагу. А если мы в нашей конторе знаем о них чуть больше и точнее, то что толку? Вчера иду по улице, впереди грузовик, а на его бампере лозунг: НЕ ВОРУЙ. ПРАВИТЕЛЬСТВО НЕ ТЕРПИТ КОНКУРЕНТОВ. То есть народ знает свое правительство. Но и правительство знает свой народ и плюет на ежедневные разоблачения вертикали и горизонтали воровства и коррупции. Там, наверху, обогатились в таких мегаколичествах, что при следующей избирательной кампании бросить пять-шесть миллиардов у.е. на промывку мозгов своему загнанному в нищету электорату – для них как два пальца обмочить.
К чему я все это говорю? А к тому, что я полный мудак, дебил, идиот и прочее. Не зря меня в 56 лет выперли из конторы на пенсию – как последнюю шваль, как мусор, как выжатый лимон. Чем мы там занимались? Государству служили? Народное добро стерегли? А фу-фу не фо-фо? В коридорах огромного здания на Лубянке, где размещается наше Управление по экономической безопасности, хоть один из тысячи оперативников, следователей и начальников когда-нибудь за последние десять лет произнес слово «народ» или «народное достояние»? Да если бы кто-то из нас не с трибуны, а в частных разговорах, так называемых кулуарах, вымолвил эти нелепые слова, его бы в психушку отправили как диссидента. Нет, мы занимаемся совершенно другим – мы обслуживаем клановые интересы и собираем компромат. На Авена, Березовского, Вяхирева, Гусинского, Дьяченко, Ельцина, Жириновского, Зюганова и так далее до конца алфавита – Чубайса, Юшенкова и Явлинского. На губернаторов, мэров, депутатов, сенаторов. На бандитов, переквалифицировавшихся в политиков, и политиков, переквалифицировавшихся в бизнесменов. Мы отслеживаем потоки денег, уплывающие за рубеж, мы фиксируем схемы, по которым самые жирные куски государственного пирога переходят к бандитам, то есть, простите, к новым русским, кормящимся вокруг и внутри нашего многосемейного правительства, но все эти разработки, открытия и разоблачения – только карты, которые там, наверху, в нужный момент положат на стол перед слишком ретивым политиком или олигархом и прижмут его к ногтю или построят во фрунт.
Конечно, ту же информацию – но частями, частями – кое-кто в конторе скармливает на сторону – тем же бандитам, олигархам и новым русским. А как вы прикажете жить в Москве офицеру ФСБ на двести у.е. в месяц? Хотел бы я посмотреть на Путина, если бы он десять лет назад не ушел от нас в помощники Собчака! Между прочим, мы с ним почти ровесники и по званию равны – подполковники. Только он вовремя сменил профессию и сделал карьеру, а я – нет. Хотя, если оглянуться, и у меня были возможности – а у кого их не было десять лет назад? Но я же мудак, чистюля, я чистых кровей гэбэшник, у меня папаша был резидентом в Бельгии, я три языка с детства знаю…
…Сегодня мне опять снилось, как мы ехали через тот базар. Мы попали туда случайно – на блокпосту нам сказали, что по этой дороге попадем в Курчалой. Мы и поехали. На простой «девятке» – я, мой водитель и сзади Колян Святогоров и Федя Синюхин. Под Курчалоем, в маленьком местечке Гарун-Юрт, у меня была назначена встреча с Магомедом Исаевым, местным аксакалом и нашим осведомителем, которого мне «по наследству» передал полковник Ш-ов, отбывая домой.
И вдруг за перевалом, внизу, в лощине – этот базар, одни чеченцы и никаких федералов. И деваться некуда – дорога идет прямо через этот ад. Блеют овцы, кричат пацаны, кудахчут куры, и бородатые чеченцы пытаются через затененные стекла разглядеть, кто в машине.
– Не останавливайся! – сказал я водителю, держа в коленях «АК».
Сзади Колян и Федор держали под прицелом каждый свой угол.
Но что мы смогли бы сделать, когда вокруг – плотная толпа орущих, размахивающих руками чеченцев?
Водитель вел машину, вцепившись в баранку побелевшими от страха пальцами.
Эти бородатые рожи лезли во все окна, у меня палец свело на курке и пот катил по всему телу, словно меня выжимали.
Казалось, мы будем ехать вечность.
Казалось, мы не выедем из этого базара никогда.
Когда толпа сомкнулась так, что уже не проехать, я отцепил с пояса гранату и взялся зубами за чеку. «Гуди! Гуди!» – процедил я сквозь зубы водителю. Если они разобьют стекло, то…
