— Он уже третий день не выходит ни в «Руль», ни даже за почтой…
— Что ж, — философски заметил Красавчик, — это хорошо. Значит, он нервничает.
— Слушай, по-моему, ты должен на мне жениться. У нас вдвоем все клево получается.
— А по-моему, клиент созрел. Я пошел ему звонить. — Красавчик встал и улыбнулся. — Сколько просить? Пять миллионов или десять?
— С меня хватит и одного.
— Нет, — решительно сказал Красавчик. — Миллионом он не отделается. Времена Остапа Бендера прошли, доллар значительно обесценился. — И Красавчик пошел через улицу к уличному телефону-автомату.
Глядя ему вслед, Алена произнесла:
— А по-моему, я полная идиотка. Что я на него вешаюсь?
Красавчик перешел улицу, набрал номер на диске телефона-автомата и сказал в трубку:
— Алло, мсье Нечаев? Вас беспокоит Финштейн. Вы получили мой факс?
— Получил, спасибо. Слушаю вас, — спокойно ответил ему Долгорукий-Нечаев, стоя с телефонной трубкой в руке за тюлевой занавеской окна своей квартиры и в бинокль наблюдая за Красавчиком, стоявшим на другой стороне улицы под козырьком телефона-автомата.
Но Красавчик не подозревал об этой слежке и продолжал развязным тоном победителя:
— Знаете, Нечаев, у меня есть одна идея. Почему бы вам не купить у меня эту статью вместе со всеми дополнительными материалами, которые у меня имеются?
— Сколько? — по-деловому осведомился Долгорукий.
— О, копейки! Десять миллионов.
— Рублей?
Красавчик рассмеялся:
— А вы шутник! Вы мне нравитесь, Нечаев. Десять миллионов долларов — и я вам даю честное пионерское, что статья не будет напечатана. Идет?
— Мсье Финштейн, а вы откуда звоните? — вдруг поинтересовался Долгорукий.
— Из Москвы, конечно, — отвечал Красавчик. — Но ради такого приятного знакомства я могу хоть завтра подлететь на Лазурный берег. Я люблю, когда люди шутя расстаются с деньгами.
— Я тоже. А вы читали вчерашние газеты?
— Газеты? Какие газеты? При чем тут?..
— Московские. Давайте так поступим, Финштейн. Вы прочтите вчерашние газеты и перезвоните мне. Пока! — И Долгорукий дал отбой.
Из окна ему было видно, как Красавчик озадаченно вышел из телефонной будки, подошел к Алене и как они вдвоем пошли по улице в сторону моря и магазина «Мезонпресс». Усмехнувшись, Долгорукий погладил кошку, запрыгнувшую на подоконник, и налил себе рюмку «Хеннесси»…
Тем временем Красавчик купил в «Мезонпресс» вчерашние «Известия», «Комсомольскую правду» и «МК», вышел с ними на улицу и на первой же странице «Комсомольской правды» обнаружил крупный заголовок:
УБИТ ЖУРНАЛИСТ ФИНШТЕЙН
Остолбенев, Красавчик застыл на тротуаре рядом с уличным стендом, на котором Алена рассматривала журналы мод.
И вдруг…
Алена, закрывая журнал мод, увидела джип «Чироки», влетевший левыми колесами на тротуар и несущийся прямо на Красавчика.
— Принц!!! — закричала Алена.
Красавчик поднял голову от газеты, но у него уже не было времени избежать смертельного удара, он успел лишь чуть-чуть уклониться, и джип ударил его правым крылом. Перевернувшись несколько раз, Красавчик покатился по мостовой.
Прохожие замерли, какая-то женщина закричала, еще одна в ужасе закрыла глаза руками. Алена бросилась к Красавчику, а продавец в «Мезонпресс» стал звонить в полицию.
Джип «Чироки» на огромной скорости унесся по улице.
62
Спустя неделю кабина больничного лифта подняла Долгорукого на четвертый этаж местного госпиталя. Держа в руке увесистый пластиковый пакет с фруктами, он вышел из лифта и обратился к молоденькой медсестре, проходившей мимо:
— Мадемуазель, палата сорок пять?
— Это сюда, — показала медсестра.
Долгорукий прошел по больничному коридору, читая номера палат. У номера 45 он остановился.
Лежа в одиночной палате, Красавчик — еще перебинтованный, с пластырями на лбу и на плече — повернулся на звук открывшейся двери и расширившимися от ужаса и изумления глазами уставился на вошедшего Долгорукого.
Долгорукий закрыл за собой дверь, положил на тумбочку пакет с фруктами и с улыбкой присел у кровати Красавчика.
— Здравствуйте, мсье Финштейн. Как самочувствие? Идем на поправку?
Красавчик молчал.
Долгорукий продолжил с той же улыбкой:
— Я по поводу вашей статьи. Надеюсь, вы понимаете, что печатать ее не стоит. Кстати, Финштейн — это ведь псевдоним, правда? А ваша настоящая фамилия Орловский. Игорь Алексеевич Орловский, сорок два года, русский и так далее, у нас полная информация вплоть до места жительства вашей матери и всех остальных родственников. Пожалуйста, имейте это в виду на всякий случай. А то с настоящим Финштейном мои товарищи в Москве несколько поторопились…
Красавчик молчал.
Долгорукий легонько хлопнул себя по коленям:
— Ну и ладушки! Я думаю, вы меня поняли. Желаю полного выздоровления. — Он встал и кивнул на принесенные фрукты: — А фрукты можете есть, они не отравлены.
Долгорукий подошел к двери, открыл ее, собираясь выйти, но, спохватившись, добавил:
— Да, совсем забыл! Спасибо вам за японку. Чудная девочка!
И вышел, бережно закрыв за собой дверь.
Именно в эту минуту в вестибюле больницы, переполненном посетителями и медсестрами, молодой врач перехватил Алену, спешившую к лифту:
— Бонжур, Элен! Как ваш друг?
— Мерси, мсье, он уже поправляется. Завтра его выписывают.
— А вы знаете, что сегодня ночью начинается фестиваль фейерверков?
— Правда? Спасибо, что сказали.
— Я хочу пригласить вас на свою яхту. С моря это совершенно фантастическое зрелище!
— Спасибо, мсье доктор. Боюсь, что я занята.
— Очень жаль… Оч-чень… — Он оглядел ее с головы до ног. — Но если передумаете, позвоните мне. Хорошо?
Алена хотела ответить, но вдруг застыла с расширившимися от ужаса глазами — за спиной врача она увидела Долгорукого, выходившего из лифта.
Несколько мгновений она переводила взгляд с Долгорукого, идущего к выходу из больницы, на кабину лифта, в которую заходили посетители больницы и медсестры, и обратно на Долгорукого и гадала, что же ей делать — бежать и хватать этого Долгорукого или мчаться спасать Красавчика? А затем сорвалась с места и ринулась к лифту, в последнюю долю секунды запрыгнула в кабину.
Молодой врач с изумлением посмотрел ей вслед.
