— Как тебя звать?
— Бочкарева Алена.
— Повезло тебе, Алена, — усмехнулся он. — У меня принцип — жить без долгов.
И, тронув машину, отчалил от аэровокзала.
25
Роскошный пятиэтажный универмаг «Дос Инглес» в Малаге. Под легкую и негромкую музыку эскалатор вознес их на пятый этаж — Алену в ее помятом платье и стоптанных туфлях, Андрея в его грязных лохмотьях и Красавчика в его далеко не свежем костюме.
Сойдя с эскалатора, они исчезли, а через какое-то время ступили на ленту эскалатора, идущего вниз, — Андрей и Красавчик в новеньких костюмах и свежих рубашках, а Алена — в совершенно роскошном платье. Но обувь у них еще была ужасная, и посему на четвертом этаже они сошли с эскалатора и исчезли опять.
А затем появились на идущем вниз, к третьему этажу, эскалаторе — Андрей и Красавчик в новых вечерних туфлях, а Алена — в туфельках-шпильках и с новенькой сумочкой…
Но и на третьем этаже они, сойдя с эскалатора, тоже исчезли на время.
А затем покатили вниз — Андрей и Красавчик подстриженные и набриолиненные, а Алена с замечательной прической, в новеньких сережках и с новеньким плейером в руке…
Так — этаж за этажом — они преобразились совершенно и вышли из магазина светскими персонами.
Швейцар подозвал такси, услужливо открыл дверцу, и Красавчик приказал водителю:
— «Марбелья клаб».
Это оказался лучший ресторан в Марбелье — настоящий дворец. Витражи, мраморные колонны, лепнина, фрески, хрустальные люстры, официанты во фраках, оркестр с дирижером, а за столиками — аристократическая публика, европейские нувориши и плейбои в смокингах и в сопровождении самых красивых дам Европы, одетых в дорогущие вечерние туалеты и с бриллиантами на шеях, в ушах и на пальцах.
Но когда метрдотель через весь зал повел Алену, Красавчика и прихрамывающего Андрея к дальнему столику у окна, все повернули головы в их сторону — дамы поедали глазами Красавчика, а мужчины — Алену.
Красавчик был действительно великолепен, Алена — неотразима. Возбужденная и сияющая, она не верила своему счастью…
Сев за столик, Красавчик по-английски попросил официанта принести свечи. Официант исчез и через секунду вернулся со свечой и меню.
— Нет, дорогой, — сказал ему Красавчик по-английски. — Нам нужно семнадцать свечей.
— Могу я узнать зачем, сэр? — спросил официант.
— Потому что сегодня день рождения этой леди.
— Just a moment, sir!
Официант испарился, Красавчик открыл меню и с улыбкой спросил у Алены:
— Что тебе заказать, именинница?
— А? — оглушенно отозвалась Алена.
По ее лицу и глазам было видно, что от счастья она совершенно ничего не соображает. А тут еще оркестр прервал свою музыкальную программу, дирижер повернулся к публике и объявил в микрофон:
— Синьоры и синьорины! Ladies and gentlemen! Минуточку внимания! Только что к нам в ресторан влетел ангел — вот эта очаровательная русская фея, ей сегодня семнадцать лет. — И повернулся к Алене: — God bless you, angel!
Тут в зале погас свет, оркестр грянул испанский марш, и в полной темноте метрдотель во главе шествия всех официантов и поваров выкатил из кухни тележку с тортом, украшенным семнадцатью свечами.
Публика громко зааплодировала, под эти аплодисменты торт со свечами подкатил к Алене.
Алена неловко встала, слезы брызнули из ее глаз.
— Загадай желание и дуй! Дуй на свечи! — негромко подсказали Алене Андрей и Красавчик.
Алена с их помощью задула свечи.
В зале вспыхнул свет, вся публика аплодировала уже стоя, а от ближних столов стали подходить пары с бокалами шампанского и поздравлять Алену на разных языках — по-испански, по-французски, по-английски, по-итальянски.
Алена уже не успевала утирать слезы со своих сияющих счастьем глаз…
И, видя эти трогательные слезы, какая-то дама так расчувствовалась, что сняла с себя небольшую, но дорогую брошь и приколола к Алениному платью.
— Что вы! — растерялась Алена. — Что вы! Не надо!
— It’s not for you, — сказала дама громко, на весь зал. — Это в память о моем семнадцатилетии…
Зал снова зааплодировал, и с легкой руки этой дамы подарки уже посыпались со всех сторон — шампанское, цветы, сувениры…
Алена, потрясенная, смотрела на людей, подносящих эти подарки, и твердила только одно:
— Ну, не надо… Ну, не надо… Пожалуйста, не надо!..
— Вот видишь! — укорил ее Андрей. — А ты хотела в Париж!
Но Алена не слышала его. Глядя на Красавчика влюбленными глазами, она говорила ему:
— Спасибо… Я вам так благодарна…
— Выпьем за женщин! — уязвленно сказал Андрей Красавчику. — Выпьем за их красоту и душевную чуткость.
А дирижер снова подошел к микрофону.
— The angel’s dance! Синьорина, ваш танец!
И тут же вступила музыка страстного испанского танго.
Алена посмотрела на Красавчика, но он показал ей на Андрея.
Андрей, однако, указал на свое больное колено и бессильно развел руками.
Алена снова подняла глаза на Красавчика.
Красавчик встал и с церемонным наклоном головы подал Алене руку.
Зал затих, все смотрели на них.
Красавчик вывел Алену в центр зала, и они стали танцевать.
Алена смотрела ему в глаза и говорила, как в лихорадке:
— Я знала, я знала, что я вас встречу! Я еще в пятом классе загадала!.. Господи, что я несу! Зачем я это говорю?..
Они плыли в танце, и весь зал — испанцы, американцы, японцы, французы, шведы — все, и мужчины, и женщины, любовались ими. А перед глазами Алены мелькали люстры… зеркала… ее детские, на стене портреты принца… и глаза Красавчика, который, обнимая ее в танце, смотрел на нее с мягкой улыбкой и взглядом, обещающим рай.
Тем временем Андрей, любуясь на павлинов, гуляющих за окном по парку «Марбельи клаба», вдруг увидел, как к ресторану подкатило несколько полицейских машин.
Он встал, подошел к танцующим и тихо сказал Красавчику:
— Полиция.
— Черт! — огорчился Красавчик, прервал танец, поклонился с Аленой на аплодисменты публики, подвел ее к столику, усадил, положил перед ней несколько сотенных американских купюр и сказал негромко: — Расплатишься за ужин.
Потом кивнул Андрею на инкрустированную ширму, закрывавшую ход на кухню.
Алена не успела и глаза распахнуть в изумлении, как Красавчик и Андрей с деловым видом исчезли за этой ширмой именно в тот момент, когда через главный вход в ресторан стремительно вошли высокие полицейские чины в сопровождении жандармов. Жандармы цепочкой разбежались вдоль стен зала, а чины прямиком направились к столику, за которым сидела онемевшая от ужаса Алена.
