— Money! — повторил бритоголовый.
— Вы, наверно, ошиблись. Я бедный турист…
Бритоголовый повернулся к машине Андрея и выстрелил в лобовое стекло. Пуля была четырнадцатого калибра, и стекло разлетелось вдребезги.
Но Андрей, продолжая косить под туриста, закричал с деланным испугом:
— Да вы что? Что вы делаете?
— Money! — снова сказал бритоголовый и, не дожидаясь ответа, очередью из автомата прошил все окна машины.
Осколки стекол разлетелись во все стороны, осыпав стеклянной пылью и Андрея, и бритоголового.
Бритоголовый кивнул своим марокканцам на машину Андрея, и те принялись выворачивать ее буквально наизнанку — вспороли и выбросили из салона сиденья, раскурочили панели на дверцах, взломали бардачок и багажник, вышвырнули из него все вещи, даже коврики…
Андрей униженно просил по-испански:
— Сеньоры, да вы что? Кабальеро, не надо! — И добавил по-русски: — Блин, попались бы вы мне в России!..
Новый удар бритоголового по уху бросил его на землю. И тут же автоматная очередь, описывая дугу, прошила асфальт рядом с его головой.
Но и лежа на земле, Андрей, накрыв голову руками, выл по-испански:
— Ну нет у меня ничего! Вы обознались, сеньоры! — И по-русски: — Мы еще встретимся, я обещаю!
Тут послышался визг тормозов, и возле них остановился джип «Чироки». За его рулем сидел одноглазый начальник отряда спецопераций марокканской службы безопасности. Не выходя из машины, он оглядел раскуроченный «БМВ», затем лежащего на асфальте Андрея и наконец вопросительно глянул на бритоголового.
Бритоголовый доложил по-арабски:
— Ничего нет. Может, это не он?
— А девку вы кокнули, что ли? — спросил у него одноглазый.
— О Аллах! — закричал бритоголовый, спохватываясь. — Girl! — И, подбежав к Андрею, саданул его ботинком по правому колену. — Where is your girl?
Девушка, о которой шла речь, катила тем временем в поезде Бильбао — Мадрид, но чувствовала себя на седьмом небе, поскольку совершенно освоилась в этой Испании и стала в вагоне центром всеобщего внимания и веселья. Молодые баски учили ее пить вино из бурдюка — нужно, оказывается, держа бурдюк двумя руками, направить горлышко вверх, затем изо всех сжать бурдюк локтями и, когда струя вина вылетает из этого горлышка, успеть поймать эту струю открытым ртом.
У басков это получалось замечательно, но Алена обливалась вином и хохотала, и все вокруг хохотали вместе с ней.
* * *
А на шоссе Бильбао — Мадрид бритоголовый продолжал избивать Андрея.
— Girl! Where is your girl? — требовал он и приставил дуло автомата к виску Андрея.
Андрей, подняв голову, признался по-испански:
— В отеле. Она осталась в отеле…
Одноглазый, услышав это, тут же развернул свой джип «Чироки» и помчался обратно в Бильбао.
А марокканцы сели в пикап и укатили за ним.
Андрей — избитый, грязный, с расквашенным лицом — с трудом поднялся, посмотрел на часы. Потом, припадая на правую ногу и морщась от острой боли в колене, подошел к своей машине.
В ней были выбиты все стекла, сорваны все панели на дверцах, вырвана рулевая колонка, раскурочены и прострелены багажник и капот.
23
Поезд выкатил из-за горного хребта и, огласив гудком окрестные деревушки, притормозил у железнодорожной станции Миранда.
С минуту постоял, выгрузив одних басков-пассажиров и приняв несколько новых, и загудел отправление.
В это время по серпантину горной дороги скатился к станции какой-то запыленный грузовичок «студебеккер» доисторического производства, из его кабины, сказав водителю «Грасьяс!», выскочил Андрей и, прихрамывая, бегом поковылял к поезду.
Поезд тронулся, но Андрей на ходу все-таки запрыгнул в последний вагон.
Отдышался и, хромая, пошел по вагонам вперед, ища глазами Алену.
Вагоны были тесно набиты басками — крестьянами и рабочими с их рабочим инструментом, дорожными корзинами и кожаными баулами.
Андрей протиснулся через один вагон… второй… третий…
Алены в них не было.
Заплатив кондуктору за билет, он двинулся дальше и попал в вагон, буквально забитый молодежью. Здесь, откуда-то из глубины вагона, до него донесся голос Алены:
Миленький ты мой!..
Возьми меня с собой!..
Там, в краю далеком,
Буду тебе женой…
Протиснувшись еще чуток вперед, Андрей издали увидел Алену. Окруженная басками, она пела им, но в ее голосе и глазах было не столько желание развлечь этих басков, сколько вся широта российской души:
Милая моя,
Взял бы я тебя…
Но там, в краю далеком,
Есть у меня жена…
Когда песня закончилась, вагон буквально взорвался аплодисментами и криками «браво!».
Андрей двинулся вперед, и вот уже она, Алена — оживленная, в компании восторженных молодых басков, болтающая с ними на смеси английского, французского, русского и испанского. На столике перед ними бутыль с вином, в руках у одного из парней — гитара…
— Алена! — позвал Андрей.
Она повернулась на голос, и глаза ее расширились от ужаса.
— Господи, что с тобой?
— А где моя сумка? — спросил он нетерпеливо. — Сумка где?!
— Где-то здесь была, на полу… Ты выпьешь с нами? — И Алена повернулась к парням, окружавшим ее, сказала им на смеси французского и испанского: — Это мой друг, амиго…
Однако Андрей, презрев этикет, уже полез под лавку за своей сумкой.
Сумки там не оказалось.
Андрей ползал под сиденьями, отодвигая чьи-то чемоданы, корзины и баулы, — сумки не было…
Потный, измазанный в пыли, он поднялся и с пугающим хладнокровием подошел к Алене вплотную, сказал негромко, сквозь зубы:
— Ты, девка! Спрашиваю в последний раз: где сумка?
Парни вокруг Алены напряглись, пытаясь понять, что этот «амиго» хочет от Алены, и готовые в любой момент вступиться за нее, а Алена, поглядев в бешеные глаза Андрея, спокойно кивнула в сторону:
— Да вот она, там…
Он проследил за ее взглядом и увидел свою сумку черт-те где, в другом конце вагона, на полу рядом с каким-то псом.
Шагая через чьи-то ноги и чемоданы и пробившись наконец в тот конец вагона, Андрей протянул руку за своей сумкой, но пес поднял голову и зарычал, а сидевшие рядом с собакой испанцы объяснили Андрею, что это сумка не его, а русской синьорины, собака ее охраняет…
